Атлантида - [22]

Последнее происшествие ясно показывало, что такое состояние у меня проявлялось всякий раз только при взаимодействии с плитой, так как после прекращения контакта с ней эти ощущения тут же прекращались. Тогда почему в первом случае у меня возникли только искры перед глазами? Наверное, потому, что это был первый опыт, и тогда был осколок, а не целая плита. И, скорее всего, тогда прервал я процесс от неожиданности гораздо быстрее, чем во втором случае, и информация просто–напросто не успела проявиться.

— Так, так, — продолжал я рассуждать. — Надписи на плитах мне не понять, соответственно прочесть их я тоже не в силах, потому, как мне неизвестен их язык. Однако, информацию все же каким–то образом воспринимаю, и она, похоже, идет от плит. Получается, что, взаимодействуя с плитой непонятным, пока еще, мне способом я произвожу подключение своего сознания к энергоинформационной матрице плиты, и помещенные на ней данные, поступают непосредственно в мое сознание. Получается, что я «снимаю» таким способом саму информацию, записанную на плиту, а буквы, знаки или что–либо еще, выражающее ее внешне, попросту становятся ненужными при таком контакте, и поэтому надобности в их понимании и расшифровке нет.

Для проверки своих доводов я еще раз очистил свой ум от мыслей, и, коснувшись плиты, полностью на ней сосредоточился, теперь даже закрыв глаза. В зрении не было нужды. И действительно, почти сразу же я ощутил вспышку света на внутреннем экране, а затем последовала информация, как я догадался, об энергии распада ядра и ее выделении в пространство, при достижении радиоактивным материалом критической массы.

Отлично. Я сознательно прервал поступление в мое сознание данных, отведя руку от плиты, и открыл глаза. Чувствовал себя гораздо лучше, нежели в предыдущие два раза. Наверное, нужно было больше практиковаться и просто привыкнуть к такому способу снятия информации с предметов, который опять так неожиданно у меня проявился.

— Послушай, Макс, — прервал я их беседу. Лира уже завершила свой рассказ и просто болтала с ним о чем–то своем.

— Они, что, выходит уже несколько тысяч лет назад знали о расщеплении атомов и о ядерных реакциях? — задал я ему вопрос о том, что узнал, взаимодействуя с плитой.

Они оба вопросительно уставились на меня, явно выбитые из колеи моим вопросом.

— Ты о чем? Какие ядерные реакции? Кто знал уже тогда? — из Макса посыпались на меня вопросы.

Я не понял, почему он удивился моему вопросу. Ведь он же лингвист, стало быть, знает их язык. А значит, тоже может прочесть надписи на плитах.

— Ну, вон на той верхней плите об этом говориться, ты, что ее еще не успел изучить, что ли? — тоном, «мол, дважды два — четыре» вставил я ответный вопрос. Но тут же понял, что он из 1928 года попал сюда, а в то время еще и понятия не имели о ядерных реакциях, бомбах и ядерном топливе. Тогда ученым было лишь известно, что существуют некие мельчайшие частицы, составляющие материю вещества, то есть — атомы.

Его глаза теперь совсем готовы были выпасть из глазниц, таким безумным стал его взгляд. Очевидно, мой второй вопрос совсем его добил в этом плане. Лира тоже выглядела очень удивленной. Они оба требовали от меня разъяснений, хотя и молчали.

— Ох-х, простите за некорректный вопрос, — обратился я, извиняясь к Максу. — Вы ведь еще об этом не знаете.

— О чем это нам не известно? — выпалил Максимилиан. — Ну–ка, поведай.

— Э-э, ну-у, я об атомах, ядрах, их делении и распаде. Ты ведь в 1928 году попал сюда, в Атлантиду, верно? — начал я сбивчиво.

— Да, верно, — подтвердил он. — И что это означает? Мне тоже известно, что такое атом, электрон и ядро, и что с того?

— Да, в ваше время уже об этом было известно, а вот о том, что ядро атома можно расщепить на еще более мелкие составляющие и при этом высвободить колоссальное количество энергии, это стало известно людям только с пятидесятых годов, так, что ты еще этого не можешь знать. Но мне это уже известно. Я ведь по сравнению с твоим временем из будущего, получается, прибыл сюда. А ваше настоящее это наше прошлое. Прошло как–никак уже почти 80 лет. Помнишь, я тебе говорил об этом раньше? — отвечал я на вопрос Максимилиана.

— Да, да, точно. Об эффекте нестарения мы тогда так же вели речь. — подтверждал мои слова Макс. — А что это за высвобождение колоссальной энергии при расщеплении атома, ты ведь так сказал? И что это вообще за энергия?

Об этом очень долго сейчас можно рассказывать, скажу только одно: все зависит от того, как распорядиться, выделившейся в результате реакции деления ядер энергией. В свое время мы испытали два способа применения этой энергии. Использовали ее в качестве разрушительной силы, и, чуть не погубили все человечество и землю. Но мы так же ее использовали с благими намерениями, и, теперь за счет этой энергии вырабатываем электрическую.

Все зависит от уровня осознания людей, применяющих ту или иную силу.

Я, в свою очередь, не намерен применять открывающиеся у меня здесь способности во вред вам и себе. Потому как понимаю, что такое мое поведение и такие методы использования сил, не будут способствовать моему росту и развитию моего сознания далее. И если я выберу применить все предоставленные мне возможности во вред, то не достигну поставленных перед собой задач.