«Атлантида» вышла в океан - [19]

Озеров сделал решительный жест рукой, словно отметая что-то.

— Не будем говорить о политике, а то вы еще обвините меня в красной пропаганде. «Рука Москвы», «подрывная деятельность» — может быть, вы вообще не та, за кого себя выдаете, совсем не корреспондент журнала мод, а репортер «Лайфа», приставленный ко мне для сенсационного разоблачительного репортажа? А?

Он рассмеялся, довольный шуткой, и не заметил, как побледнела Мари при первых словах его фразы.

— Здесь жарко, что, если мы пройдемся по воздуху? А потом вы проводите меня, нам ведь по пути...

— С удовольствием.

Они вышли на палубу.

Теперь над кораблем нависла ночь. Черное небо было слегка туманным. Звезды виднелись словно за легкой газовой вуалью. На корме, где была устроена специальная видовая площадка, нависавшая над водой, фонари не горели — так пассажирам было удобнее любоваться лунной дорожкой, тянувшейся за кораблем. Но сегодня дорожки не было, потому что не было луны. Только где-то внизу, на страшной глубине, у самой воды клубились чудовищные пенные водовороты, оставляемые могучими винтами.

«Атлантида» на всех парах мчалась по Средиземному морю.

Мари и Озеров долго стояли, облокотясь о перила. И хотя они были совсем рядом, но в мыслях унеслись далеко и друг от друга, и от этого черного неба, и от этих пенных валов под ними, светившихся в мрачной бездне.

«Как интересно устроен мир»,— размышлял Озеров, не задумываясь о том, что миллиарды людей до него рассуждали так же. Так же будут думать и после него. Вот он в безбрежном океане. А еще совсем недавно был в Москве.

Жил в своей комнате на Смоленском бульваре. Неизменно опаздывая, мчался бегом до метро Парк культуры, втискивался в вагон, читая газету, доезжал до площади Дзержинского и ровно к девяти влетал в дверь, возле которой на медной доске было выбито: «Молодежь и наука».

Сотрудники журнала собирались группками, переходили из комнаты в комнату, слышался смех, веселые выкрики, горячие споры. Словом, шла обычная редакционная жизнь, непонятная непосвященному, но привычная журналисту, как тишина, точность движений и аккуратность — в часовом производстве.

В спорах, в беседах и рождалось то, что в начале каждого месяца превращалось в красивый, яркий, еще пахнущий краской журнал, который с нетерпением ожидали полтора миллиона подписчиков.

Рабочий день в редакции был насыщен. Порой Озеров два, три, а то и четыре раза покидал ее стены и вновь возвращался. Интервью с учеными, академиками, рационализаторами и изобретателями, инженерами и рабочими, посещение Академии наук, институтов, заводов и лабораторий, выставок и библиотек, проектных учреждений — все это было неотъемлемо от его профессии, лучшей, по его твердому убеждению, профессии в жизни. Часто ездил в другие города, а вот теперь, впервые,— и за рубеж.

В девушек он не влюблялся, хотя девчата не обходили его вниманием. Конечно, были у него и увлечения. Но все это носило мимолетный характер. «Дите еще растет,— говорил по этому поводу Андрейка,— у него еще все впереди». «Времени нет,— заявлял Озеров,— вот защищу диссертацию, потом вступлю в Союз писателей, потом стану академиком, потом почетным академиком, уйду на пенсию, вот тогда и займусь серьезно женщинами».

Нет, мир действительно интересно устроен. Еще недавно он был в Москве, в своей редакции, а сейчас вот стоит рядом с женщиной, красивой, как русалка, на огромном корабле, затерянном где-то в чужих морях. Лайнер мчится в Австралию. Это очень далеко, даже не верится, что есть на свете такая страна. Но пройдет две недели, и она станет близкой. И он даже не будет удивляться этому. А эта женщина? Она не только из другой страны, она из другого мира. Она для него так же далека, как Австралия. Прошел всего час с момента знакомства, а ему кажется, что он уже давно ее знает. Хотя он не знает о ней ничего.

Нет, мир все же интересно устроен...

Озеров очнулся от этих своих мыслей и повернул голову к Мари. Она стояла рядом, тесно прижавшись к нему, устремив взгляд в ночь.

Ее мысли были далеко-далеко от плечистого парня, что стоит рядом, от площадки, где не горят фонари. Женщина перебирала эпизоды своей невеселой жизни, почему-то представляя в них Озерова рядом с собой. Сколько людей познала она за эти годы, со сколькими мужчинами была близка! Иные нравились ей, быть может, она кого-нибудь из них и полюбила бы. Были у нее и просто приятели и приятельницы, большей частью мало что значившие для нее. Но не часто она испытывала чувство покоя, тихой радости. А вот с этим человеком, еще одним «объектом», ей почему-то было сейчас хорошо.

Может быть, потому, что он «оттуда»? Первый советский человек, с которым столкнула ее судьба. Мари усмехнулась — судьба! Сергей, а не судьба, Сергей, этот неотступный кошмар ее жизни. Он-то подлец, а этот чем лучше? Ведь это такие расстреляли ее брата, это они лишили ее родины... Мстить им надо, мстить, a не мечтать, как девчонка! Прав Сергей. И нечего распускаться. У нее есть задание, его надо выполнять. Этого парня, нравится он ей или нет,красив он или похож на черта, надо увлечь и заставить остаться. Остаться... А если он останется, что может их разлучить? Ведь он ради нее и останется, а значит, с ней. И если она будет свободна, то никто не помешает им уехать куда-нибудь далеко, в любое место бескрайней земли. В любое... Кроме одного-единственного — России, куда уж путь будет заказан навсегда. Да и зачем ей этот парень? Конечно, такой может понравиться. Но это быстро пройдет, как проходило уже не раз. Он моложе ее, из другого мира. Зачем он ей? О господи, как все же постыла жизнь!