Атлантида и другие исчезнувшие города - [104]

Разделяла две эти страны лишь степь. Степь, которую конные кочевники пересекали так же легко, как жившие в ту эпоху минойцы — Средиземное море. Таким образом кочевники связывали так нуждавшихся друг в друге жителей этих далеких городов. Кем бы ни были обитатели Аркаима, любовь к путешествиям была у них в крови.

Подобная гипотеза легко объясняет, почему в стране Маргуш появляется характерная степная керамика и почему в окрестности Аркаима и других городов Урала нет никаких следов возделывания зерновых культур. Их жители покупали зерно (или даже муку), расплачиваясь за него металлом.

Конечно, их разделяло огромное расстояние — почти 1700 км. Но предположим, что сезонная миграция отдельных групп населения сближала обе культуры. Часть жителей страны Маргуш перебиралась далеко на север, к берегам Аральского моря. Часть степняков перекочевывала далеко на юг, к берегам Аральского моря. Здесь они и встречались, обмениваясь припасенными товарами.

В этой гипотезе нет ничего удивительного. Еще не так давно схожими были маршруты сезонных миграций кочевых народов, населявших эти регионы. Что же касается жителей поселений, основанных на побережье Аральского моря в бронзовом веке, то они и вовсе имели счастливую возможность, не пускаясь в тяжкие переезды, ставить на стол посуду, изготовленную где-то на севере, и наполнять ее продуктами, выращенными на юге. Так была устроена глобальная экономика в те времена, когда, как ошибочно кажется многим, народы были разобщены, а страны разделены степями, лесами и горами надежнее, чем границами и таможнями наших дней.

По оценкам археологов, «страна городов» просуществовала на Урале около трех столетий. По непонятным причинам жители Аркаима покинули свой город, полностью выгоревший. Куда они переселились? По предположению Геннадия Здановича, они ушли через степи на юг — в Поволжье, Иран или Индию. Но эту тайну археологам еще предстоит разгадать.

Загадочный Кушан

Большинство государств рождаются, живут и исчезают, как и люди: некоторые оставляют после себя богатое наследство, другие — память, третьи — обломки и руины. О Кушанском царстве, процветавшем на рубеже нашей эры в Центральной Азии, мало что известно: его обитатели, грубо потеснив местных правителей, пришли на территории современных Афганистана, Пакистана и Средней Азии неизвестно откуда, а спустя три с половиной века бесследно растворились в истории, будто их и не было никогда. Впрочем, бесследно — слово неточное. Загадочное царство оставило о себе дипломатическую память на просторах от Рима до Китая и создало удивительную эклектическую культуру, где эллинизм соединился с буддизмом.

Историки впервые узнали об этом царстве, сопоставимом по могуществу с Римом, Парфией и Китаем, лишь в середине XIX века. Как раз тогда несколько владельцев европейских нумизматических коллекций обратили внимание на эллинистические монеты с выбитыми на них именами царей какого-то Кушана. Пo географии находок археологи вскоре установили, что вынырнувшая из пучины прошлого страна образовалась к югу от Амударьи на развалинах Греко-Бактрийского царства — восточного осколка империи Александра Македонского. А раскрутив цепочку дальше, они с изумлением обнаружили огромное государство с территорией в тысячи квадратных километров. Населяли его десятки народов — носители десятков культур.

За три века до начала нашей эры на обширных просторах Центральной Азии и Дальнего Востока разыгрывался сложный геополитический спектакль. Китайская империя Цинь прибегала к хитрым тактическим приемам — лавировала между временными союзниками, чтобы обуздать главных врагов — сюнну, грозных кочевников северных степей. Поначалу китайцам успешно помогало в этом одно из 5 племен, говоривших на тохарском языке. В документах Поднебесной они назывались гуйшуанами (отсюда позднее «кушаны») и входили в конгломерат кочевых племен юэчжи.

Удача от них отвернулась, когда в III веке до н. э. в заложники к юэчжи попал Маодунь, принц из племени сюнну, при этом его отец Тоумань не только не боялся гибели наследника, но даже надеялся, что он будет убит. Однако Маодунь, которому удалось бежать из плена, лишил жизни коварного родителя и покорил племена юэчжи. Но некоторым из них удалось бежать от мести Маодуня. Им, отброшенным от западных пределов древнекитайского мира, пришлось перейти восточные рубежи мира греческого.

Год за годом «люди луны» (так часто переводят название «юэчжи») отступали все дальше на запад и там, в свою очередь, вторглись в государство Дася, которое греки называли Бактрией. Его относительно достоверная история начинается с захвата этих земель персидским царем Киром. А несколько веков спустя Бактрию без особого труда завоевал Александр Македонский, превратив ее в провинцию своей империи. Позже эта территория отошла к военачальнику Александра Селевку. Наконец около 225 года до н. э. его наследники, селевкиды, выделили Бактрию в отдельное владение, которое возглавил сатрап Диодот. Получившееся Греко-Бактрийское царство оказалось вполне успешным и вобрало в себя даже земли севера Индии. Прославленный историк и географ Сграбон свидетельствовал: «Те греки, что дали Бактрии свободу, стали так могучи на ее плодородных землях, что владеть стали не одной лишь Арианой, но и Мидией… и больше племен подчинили они, чем Александр».