Атаульф - [5]

У друга дяди Агигульфа — Валамира — тоже немало блестящих блях, монет и пряжек на рубахе. Дядя с Валамиром кичатся друг перед другом, у кого их больше.

На шее дядя Агигульф всегда носит много амулетов. У него есть клык волка-оборотня, громовой топорик, солнечное колесо и чудная раковина.

Дядя Агигульф любит ходить в походы и убивать врагов. А землю пахать он не любит. Валамир тоже.

У нас в семье пахать землю любит Тарасмунд.

Дядя Агигульф — любимец богов. Так говорит дедушка.

От дяди Агигульфа нашей семье большая польза. Он приносит из похода одежду, украшения, оружие, горшки, пригоняет скот и коней. Все это очень нужно в хозяйстве. Так сам дядя Агигульф говорит.

У дяди Агигульфа на щите нарисован вепрь-оборотень. Вепрь очень страшный. Валамир говорит, что вепрь на щите у дяди Агигульфа как будто медовухи опился, такие у него глазки умильные и заплывшие. И один глаз у этого вепря блудливо косит. Но дядя Агигульф с Валамиром не согласен.

Дядя Агигульф очень любит свой щит, подкрашивает его и подправляет вепря. Он охотно показывает его нам с Гизульфом. Однажды — я был еще мал — Гизульф подговорил меня взять щит дяди Агигульфа и кататься зимой с косогора. На щите очень удобно кататься, там мягкие ремни, чтобы держаться, и кожей он обит изнутри. Дядя Агигульф, как увидел, что я делаю, так прибежал и убить меня хотел. Меня тогда дедушка Рагнарис спас. Дядя Агигульф с досады Гизульфа за уши отодрал. Я тогда сильно вепря на щите поцарапал.

А Валамир, когда узнал, дразнил дядю Агигульфа и делал вид, что сам хочет на его щите кататься.

У Валамира на щите ничего не нарисовано, только бляха медная. Дядя Агигульф говорит, что это от скудоумия валамирова.

У дяди Агигульфа есть шрам на боку. Он его любит показывать. Этот шрам оставил ему герульский вутья, которого дядя Агигульф потом голыми руками на четыре части разорвал. Ноги вутьи дядя Агигульф забросил на два холма, одну руку и часть плеча — в реку, что там протекала, а голову и остатки туловища — прямо в то село, где вутья жил, курам на поклевание.

Дядя Агигульф, если снизойдет на него священная ярость, бывает очень свирепым.

Когда дядя Агигульф приезжает в бург, Теодобад идет в походы. Без дяди Агигульфа Теодобад в походы ходить остерегается, ибо часто случалось так, что гибель всем неминуемая угрожала, но доблесть дяди Агигульфа в последний миг всех спасала.

Один раз все войско теодобадово забрело в великанский лес. И не было этому лесу ни конца ни края. Дичь в этом лесу была такова, что невозможно было ее взять, а голод всех одолевал. Повсюду в чащобе медведи шевелились, каждый размером с холм курганный; вепри рыскали — такие, что об их шкуру мечи тупились и копья ломались. Птицы же летали в столь мощном оперении, что ни одна стрела их не брала.

И тогда спас все войско от неминуемой голодной смерти дядя Агигульф. Забравшись на огромное дерево, выждал, пока глухарь с земли подниматься начнет, и прыгнул с дерева, тому глухарю в шею целя. И сбил глухаря в полете, тяжестью своего тела к земле пригвоздив. Тут и все войско набежало. Навалились все разом и одолели глухаря, хоть и потеряли трех доблестных воинов — заклевал их свирепый глухарь.

Теодобад ценит дядю Агигульфа. Дядя Агигульф говорит, что Теодобад его втайне побаивается. Дяде Агигульфу любы война и потехи воинские, а брать жену он не хочет, ибо боится к пахоте пристраститься. И рабов поэтому не берет, хотя мог бы пригонять их во множестве. У нас в доме вообще нет рабов. Дедушка Рагнарис говорит, что не хочет кормить чужие рты, а рабочих рук и без того хватает.

Дядя Агигульф умеет лютость дедушкину укрощать. Как-то зимой дед залютовал от скуки. Сперва было интересно, но после стало страшно. А дед все не мог из лютости выйти. Наоборот, вот-вот готов был в священную ярость войти. А когда дедушка Рагнарис входит в священную ярость, он деревья руками валит и одним пальцем дом может разметать.

Тогда дядя Агигульф Валамира на подвиг вызвал — деда рассмешить. И согласился Валамир, ибо это было трудно и опасно совершить.

Взяли молодые герои в доме у Валамира скамью и верхом на этой скамье, между ног ее зажав, с копьями и щитами, в шлемах боевых, взад-вперед перед нашим домом с криками скакали. Все село смотреть сбежалось.

Потом дядя Агигульф еле ходил и Валамир тоже с трудом ногами ворочал, потому что скамья тяжелая, а скакать пришлось долго, пока дед вышел. И захохотал дед, на сына своего — любимца богов — глядя.

Так дядя Агигульф с Валамиром спасли все село от разорения.

Дедушка Рагнарис седмицу еще хохотал. Как дядю Агигульфа или скамью увидит, так и хохочет.

Дядя Агигульф щедр душой. Когда Лиутпранд от нас уехал, моя сестра Галесвинта загрустила. От ее грусти невыносимо было. Так грустила Галесвинта. Она ко всем придиралась, посуду била, чуть что — норовила меня или Гизульфа по морде съездить. Дед совсем собрался ее конями разметать. Осталось лишь отца нашего Тарасмунда уломать, чтобы отдал несносную дочь на разметание.

Но тут дядя Агигульф вмешался и Галесвинту от расправы спас. Дядя Агигульф вызвался развеселить Галесвинту. Галесвинта объявила, что никогда не улыбнется, пока вновь Лиутпранда не увидит. Дядя Агигульф поспорил с ней на медную подвеску (была у Галесвинты красивая медная подвеска), что солнце еще не сядет, как улыбнется Галесвинта. И согласилась она.