Атаман Платов - [160]

Наступил 1815 год. 23 января Платов обратился к царю с письмом, в котором сообщил, какую радость на Дону вызвало возвращение первых казачьих полков, и, ссылаясь на нездоровье, испросил разрешения съездить в Петербург подлечиться.

На самом деле Матвей Иванович хотел повидаться со вдовствующей императрицей Марией Федоровной. Буквально в те же дни он писал дочери и зятю:

«…Даю вам знать о себе, я, слава Всевышнему, здоров; здоровье мне дали воды германские и вояж по оной Германии. Но скучаю сильно, что я по сю пору проживаю в Аршаве в ожидании возвращения государя из Вены, иначе мне ехать никуда нельзя и как скоро я буду в Петербурге, неизвестно…»

Думаю, и император не слишком поверил в болезнь атамана, ибо на его просьбу не отозвался. А может, не до того было: Александр Павлович танцевал. «Он танцевал бы и во время пожара», — как выразился английский современник, участник Венского конгресса.

Миновал февраль. И трудно сказать, сколько пришлось бы атаману томиться от безделья в польской столице, не устрой Наполеон переполох на всю Европу. Низложенный император бежал с Эльбы в неизвестном направлении и перепугал до смерти и французского короля, и австрийского императора, и их канцлеров. Лишь Александр, узнав новость, без колебаний заявил, что готов снова взяться за оружие.

Начались знаменитые «Сто дней». 8 марта 1815 года Наполеон под восторженные крики парижан вступил в столицу Франции.

По новой договоренности между союзниками Александр I взял на себя обязательство выставить 150 тысяч человек и не складывать оружия до тех пор, пока общий враг не будет окончательно раздавлен. Русская армия, оставившая Францию год назад, получила приказ двигаться к берегам Рейна.

В Варшаву помчался курьер с высочайшим рескриптом от 9 марта на имя Платова. Император приказал атаману распорядиться, чтобы войсковая канцелярия немедленно выслала в Радзивилов 10 доброконных казачьих полков. Заканчивая свое послание, Александр писал:

«…На отбытие Ваше в Петербург, хотя и должен был я согласиться по уважению слабого здоровья вашего, но надеюсь, что настоящий случай переменит ваше намерение и вместо отдыха вы, как старый воин, сами не оставите явиться на открывающееся поприще к новой славе и последуете за армиею генерал-фельдмаршала Барклая де Толли…»

Конечно, Платов послал на Дон предписание, чтобы готовили полки к походу и отправляли их на Волынь, в местечко Радзивилов, где дано им будет новое направление. А сыну графу Ивану наказал поспешить к нему в Варшаву на почтовых.

Миновал март. Апрель был уже на исходе. Платов все еще находился в Варшаве, ожидая выступления армии Барклая де Толли. В конце месяца получил письмо от дочери Марии Матвеевны и расстроился. Она сообщила, что брат ее, граф Иван, здоровьем не так крепок, чтобы ехать к отцу на почтовых. Похоже, сын попал под опеку сестер, и те хотят оставить его на Дону. «Бога ради, — взмолился отец, — сего не делайте, я запрещаю — должен он следовать с Атаманским полком непременно!..»

Не было у графа Ивана тяги к военной службе. А отцу хотелось передать ему и опыт свой многолетний, и славу фамильную, чтоб нес он ее достойно и преумножал. 2 мая, уже на марше, Платов написал зятю Тимофею Дмитриевичу Грекову, шедшему во главе Атаманского полка: «Вы, как свой, приучайте его исподволь к командованию сотней».

Предстояла кампания в Бельгии. Веллингтон с 90-тысячной интернациональной армией был уже в Брюсселе, Блюхер со 120 тысячами пруссаков в Намюре. Крупные силы австрийцев и русских двинулись к границам Франции. После соединения союзники намеревались начать наступление.

Однако Наполеон вовсе не собирался ждать, когда союзники соединятся. 3 июня он отбросил англо-прусские войска при Линьи, но через неделю потерпел сокрушительное поражение под Ватерлоо. Русские и австрийцы не успели. Славу победы разделили между собой Блюхер и Веллингтон.

Наполеон вторично отрекся от престола и вступил на борт британского корабля, который увез его к берегам Англии. Платов был доволен. «Поделом вору мука за его злодейство, и придумать невозможно, какое бы сделать ему наказание», — писал он зятю Тимофею Дмитриевичу Грекову из Парижа.

Союзники придумали наказание. У него есть название — остров Святой Елены.

В том же письме от 12 июля атаман дал генерал-майору Т. Д. Грекову «особое повеление» — выбрать «самых лучших видом и ростом, также доброго поведения» сто молодых казаков для зачисления в гвардию и во главе с графом Иваном Матвеевичем отправить к нему. Отцу очень хотелось вывести сына в свет, но тот, кажется, упирался.

Во время пребывания Платова в Париже Лондон еще раз напомнил атаману о себе, прислав ему с героем Ватерлоо фельдмаршалом Артуром Уэлсли Веллингтоном саблю.

А. У. Веллингтон — М. И. Платову,

19 октября 1815 года:

«Сиятельнейший Граф, Милостивый Государь!

…Я не могу выразить, сколь лестно для меня быть изъяснителем чувствований удивления и признательности соотечественников моих к тем великим подвигам, коими вы достойно прославили себя при защите Европы!..»

В свою очередь и граф Матвей Иванович отправил мэру Лондона письмо, в котором благодарил его и «все высокопочтенное сословие» английской столицы, но оговаривался: