Атаман Платов - [116]

26 октября Кутузов начал очередную перегруппировку войск, сдвинув авангард Милорадовича с примкнувшим к нему отрядом Орлова-Денисова с большой дороги влево и приказав Платову с прочими казачьими полками занять его место и преследовать противника, отступающего от Дорогобужа к Смоленску. А сам фельдмаршал с главными силами приступил к осуществлению «диагонального марша» через Ельню и Красный, «чтобы пресечь путь если не всей неприятельской армии, то хотя бы ее арьергарду». Так оформился план стратегического окружения французов, первые контуры которого главнокомандующий начертал не позднее освобождения Полоцка.

Значительная роль в осуществлении этого плана отводилась Северной армии Витгенштейна. Поэтому важно было не допустить прорыва итальянского корпуса Евгения Богарне через Духовщину в район Витебска, где ожидал его маршал Клод Виктор.

Готовясь нанести поражение французам у Соловьевой переправы, Платов концентрирует свои силы, запрещает всем полкам донского корпуса, бывшим в «поисках», отходить от него далее трех верст. Несмотря на ненастную погоду, он продвигается вперед, опережает головы неприятельских колонн, нападает на них, не позволяет фуражировать и поджигать деревни и села Смоленщины.

26 октября Платов достиг Дорогобужа и там узнал от пленных, взятых казаками у Бизюкова, что «корпус вице-короля Евгения потянулся к соединению с маршалом Виктором на Витебск». Это известие, неожиданное для атамана, поставило его перед необходимостью срочно решать, что делать: продолжать преследование основных сил Великой армии, отступавшей к Смоленску, как приказал главнокомандующий, или повернуть на север, броситься в погоню за итальянцами, уходившими по дороге на Духовщину, и, возможно, упустить первых?

Времени для раздумий не было. Платов принял решение. Бригады генерал-майоров Дмитрия Евдокимовича Грекова и Василия Тимофеевича Денисова, усиленные шестью эскадронами новороссийских и черниговских драгун и полком егерей, только что прибывших из авангарда Милорадовича, он отправил в преследование неприятельских корпусов, отступавших через Дорогобуж к Соловьевой переправе и далее к Смоленску. А сам с оставшимися при нем казаками «взял вправо наперерез к Духовщине» и устремился за вице-королем Евгением Богарне.

Из воспоминаний Е. Лабома:

«Мы продолжали продвигаться вперед, радуясь, что покинули Смоленскую дорогу, и рассчитывая, что, направляясь по другому пути, менее пострадавшему от войны, мы найдем села, где сохранились дома и где можно будет укрыться от непогоды, что мы подкрепим там свои силы и найдем фураж для наших истощенных лошадей, но эта надежда не оправдалась… Все здесь было разорено, и казаки бродили со всех сторон, забирая в плен, раздевая и убивая всех, кто по необходимости удалялся в сторону».

Войска 4-го корпуса Е. Н. Богарне, обремененные тяжелым обозом, медленно продвигались к Духовщине. Далеко впереди с целью рекогносцировки путей шел авангард во главе с начальником Главного штаба наполеоновской армии Н. А. Сансоном. На подступах к городу он был атакован казачьей бригадой В. Д. Иловайского из отряда Ф. Ф. Винценгероде, которого сменил П. В. Голенищев-Кутузов. Неприятель был «сильно поражен». Сам генерал и более 500 его солдат были взяты в плен и отправлены по назначению: командир — к Платову, а его подчиненные — в ближайший населенный пункт Белый.

Тем временем Платов настиг корпус вице-короля и «с помощью Божиею ударил на него и разрезал на две части». Одна из них, отбиваясь от казаков, потянулась к Духовщине, а другая в крайнем беспорядке обратилась вспять, рассыпавшись по окрестным лесам.

Е. Богарне — Л. Бертье,

26 октября 1812 года:

«…Я не могу скрыть от Вашей Светлости, что после всех употребленных средств, не остается мне никакой возможности тащить за собой артиллерию мою, а потому ожидать должно, что в ней будет великая потеря; уже и сегодня многие орудия были заколочены и зарыты…»

Не мог скрыть, но скрыл. Больше того, обманул, ибо орудия не зарыл и только одно заколотил. Поверженный враг потерял в этот день 64 пушки. Множество солдат противника пало на месте побоища — по точному счету оказалось 6 тысяч человек. А вот пленных, по донесениям атамана, было «мало», каких-то 3 тысячи, ибо его герои не брали их, чтобы не связывать себе руки, «а более кололи, по обыкновению…».

После этого боя на лесной дороге Платов приказал полковым командирам «давать пардон неприятелю». И дело тут не столько в гуманном отношении к поверженному врагу, сколько в славе. А она зависела от количества пленных. Поэтому атаман отказался оставлять пленных на попечение мужиков, которые «убивали их нещадно» — бывало, по 50 человек закапывали заживо. Он стал выделять для конвоирования сдавшихся на милость победителя особые команды, хотя это и было «сопряжено с развлечением (отвлечением. — В. Л,) казаков от полков».

О своих потерях Платов ничего не сообщил, но было «по благости Божеской оных не так много».

В бою на дороге в Духовщину особенно отличились генерал-лейтенант Андрей Дмитриевич Мартынов, полковники Максим Григорьевич Власов, Степан Евдокимович Греков, Константин Иванович Харитонов и войсковой старшина Петр Иванович Тарасов, «который лично отнял у неприятеля знамя».