Асы контрразведки - [5]

Оставив за спиной обезвреженную паутину растяжек, Кудрявцев двинулся дальше. Через семнадцать шагов ему на глаза попалась еще одна суровая нить, ведущая к наполовину заглубленной в землю ручной осколочной гранате. Евгений перерезал эту нить, как и три предыдущих, и снова двинулся вперед, а еще через несколько шагов обнаружил то, что искал.

Возле невысокого бугра на склоне холма его взору открылся участок примятой травы шириной в два и длиной в четыре метра. В противоположную от шоссе сторону от этого участка уходили полосы обожженной травы, каждая длиной около трех метров. Евгений осмотрел верхушки обгоревших стеблей и даже понюхал некоторые из них. Характерный запах подтвердил, что полосы обгоревшей травы являются следами двух реактивных гранатометных выстрелов, а участок примятой травы соответственно – огневой позицией гранатометчика. Удивили Кудрявцева два момента. Первый – то, что гранатометчик выбрал свою позицию всего в двадцати метрах от шоссе. Он стрелял практически в упор, что упрощало прицеливание, зато значительно усложняло отход. После производства выстрелов гранатометчику нужно было пробежать или проползти шестьдесят метров до вершины холма, чтобы выбраться из-под огня бойцов боевого охранения автоколонны. «Вряд ли беспорядочный огонь двенадцати выживших и до смерти перепуганных мальчишек был настолько плотный, чтобы создать серьезные помехи отходящим в горы боевикам», – возразил сам себе Кудрявцев, но все же вынужден был признать, что боевик-гранатометчик должен был обладать изрядной долей храбрости или безрассудного авантюризма.

Второе обстоятельство удивило Евгения даже больше, чем первое. Судя по расположению расстрелянных боевиками автомобилей, они были подбиты практически одновременно, что навело Кудрявцева на мысль, что гранатометчиков было двое. Той же скорострельности мог добиться и один гранатометчик, используй он для стрельбы два одноразовых реактивных гранатомета,[1] позволяющих обойтись без перезарядки и тем самым сократить до минимума время второго выстрела. Однако в этом случае на огневой позиции должны были остаться использованные пусковые гранатометные контейнеры, которых там не оказалось. Хотя, по мнению Кудрявцева, со стороны боевиков было совершенно неразумно уносить с собой бесполезные пустые контейнеры. Евгений понял, что чеченский боевик использовал многоразовый гранатомет. Из чего следовало, что гранатометчик произвел два выстрела буквально за несколько секунд, а ведь ему еще требовалось перезарядить оружие. Помимо реактивных противотанковых гранат, на вооружении «Каскада» состояли и ручные противотанковые гранатометы «РПГ-7В». Кудрявцев вспомнил, что даже лучшие гранатометчики из его отряда ведут огонь с интервалом в десять-двенадцать секунд. Но чеченский боевик явно превосходил их по скорострельности. «Где же ты получил такую подготовку?» – задумался Евгений, склоняясь над участком примятой травы, чтобы как следует осмотреть огневую позицию.

У противоположного края лежки, среди травы он обнаружил россыпь стреляных гильз. «Значит, ты сначала поджег обе машины из гранатомета, а затем добивал выпрыгивающих из горящих машин людей из автомата?! – изумленно подумал Кудрявцев, увидев разлетевшиеся по траве гильзы. – И, похоже, расстрелял целый рожок», – добавил он, зрительно сосчитав их. Выбрав наугад одну из гильз, Евгений взял ее в руки. Гильза оказалась от автоматно-пулеметного патрона калибра 7,62 мм. Точно такие же патроны использовали боевики для установки нитей минных растяжек. Судя по всему, они не испытывали дефицита в боеприпасах. Кудрявцев поднес гильзу к лицу. В нос ударил еще не выветрившийся резкий запах пороховой гари. Евгений отнял руку от лица и посмотрел на вершину холма, за которым скрылись обстрелявшие автоколонну боевики. «Всего час назад они лежали здесь, расстреливая выпрыгивающих из горящего грузовика мальчишек, – мстительно подумал он. – Штабной «УАЗ» к тому моменту уже был уничтожен гранатометным выстрелом, и его водитель и все пассажиры, скорее всего, уже погибли. Вместе со своим водителем погиб и командир боевого охранения, а боевики продолжали расстреливать его пацанов». Кудрявцев тряхнул головой, чтобы отогнать нарисованную воображением жуткую картину, и продолжил свой путь по склону холма.

В десяти метрах от первой лежки он наткнулся на вторую огневую позицию. Здесь по траве тоже оказалось разбросано несколько десятков автоматных гильз. За второй огневой позицией оказалась третья, также усыпанная автоматными гильзами. Потом Евгений обнаружил в траве еще одну растяжку, не замеченную им ранее, а в нескольких метрах от протянутой в траве нити лежку четвертого боевика и еще около трех десятков автоматных гильз. «У пацанов в грузовике практически не было шансов спастись, – мысленно повторил он, разглядывая оставшиеся на месте обстрела гильзы. – Боевики обрушили на них шквал огня. Повезло лишь тем, кто догадался выпрыгнуть из машины с левого борта. Плотный дым, поднимающийся от объятого пламенем грузовика, закрыл их от залегших на склоне бандитов. Но этот же дым позволил боевикам покинуть место засады, незамеченными подняться на холм и скрыться. Нет, гранатометчик и остальные диверсанты не были авантюристами. Они все рассчитали заранее и грамотно использовали фактор дымовой завесы». Кудрявцев поймал себя на мысли, что рассуждает о расстрелявших автоколонну боевиках, как о профессиональных диверсантах. Он постарался отбросить эмоции и, основываясь лишь на своем профессиональном опыте и знаниях, оценить тактику действий противника. Сделанный им вывод оказался неутешительным. Выбор места засады, степень сложности установленных минных заграждений, способ поражения следующих по дороге автомашин, тактика боя и последующего отхода однозначно указывали, что нападение на автоколонну совершила высокоподготовленная диверсионная группа.