Ассистентка антиквара и город механических диковин - [34]

В занесенной над листом бумаги руке Лазурный поэт держал карандаш, вторая рука со сложенными щепотью пальцами небрежно покоилась рядом. Выпуклые веки куклы были мечтательно прикрыты, как у охваченного вдохновением стихоплета. Красные губы, однако, кривились в усмешке, с которой с не меньшим вдохновением обдумывает злодеяние преступник.

— Что он будет делать, если его включить? – полюбопытствовала Аннет. Автоматон вызывал смутную неприязнь.

– Писать стихи, разумеется! – воскликнул Ангренаж. Он был доволен, словно сделал Лазурного поэта сам. – Он может написать пять стихов, по четыре строфы каждый. Куплеты, что были популярны двести лет назад. Вот, например… «Шлет в сердца девиц невинных стрелы сладкие Эрот…»

— Карл, катись к черту со своими стишками! Приступайте уже к делу! — раздраженно сказала госпожа Соннери.

Принесли складной столик и стул и поставили рядом с автоматоном. Аннет вздохнула, достала из сумки папку, разложила на столе цветовые таблицы дат и чинно уселась. Взяла карандаш и занесла над таблицами. Левой рукой она осторожно коснулась фарфорового запястья Лазурного поэта. Гладкая поверхность была липкой и холодной.

Аннет не на шутку разнервничалась. Перед глазами всплыл экзаменационный зал в академии Одаренных. Экзамены ей пришлось пересдавать три раза. «Ну какой из нее хронолог!» — сокрушался почтенный наставник, а члены комиссии смотрели с обидным сочувствием.

Почетные жители Механисбурга встали вокруг Аннет, как подле обезьяны в зоопарке, которая собралась выкинуть удивительный трюк. Им было интересно посмотреть на хронолога в работе. Кроме нее сенситивами среди присутствующих были лишь господин Молинаро и Петр. Шарманщик бездумно уставился в потолок, а босс поглядывал на свою ассистентку с беспокойством. Именно его мнение волновало Аннет больше всего.

Сердце громко колотилось. Она словно актриса, которая плохо выучила роль. Вот-вот зрители в зале затопают и засвистят. Ее единственный союзник сбежал: Карл Ангренаж отошел к окну и теперь с заинтересованным видом тянул к себе ветку ползучих роз.

Аннет закусила губу и поймала взгляд Максимилиана. Он едва заметно кивнул, подмигнул зеленым глазом и неожиданно скорчил смешную гримасу. Сначала Аннет удивилась, а затем невольно улыбнулась и приободрилась. Вздохнула, сконцентрировалась и призвала свой талант.

Реальность исчезла. Автоматон превратился в призрак, что переливался цветами радуги; ярче всего сверкали желтые и оранжевые пятна. Однако уловить их точный оттенок и отметить на карте не получалось. Вспыхнули яркие полосы, призрачные очертания шестеренок, валиков, пружин; они рассыпались искрами и сбивали с толку. Аннет плохо удавалось подавить свой второй талант – талант репликатора. Во время хронологических экспертиз он проявлялся некстати и мешал. Чем больше усилий она прилагала, тем хуже шло дело. Это канареечный цвет или абрикосовый? Охра или шафран? Карандаш неуверенно прыгал с одной клетки на другую и рвал бумагу.

Краски начали блекнуть, в голове зашумело, призрачный образ поплыл и потух. Аннет растерялась. Неужели талант окончательно отказался ей служить? Что происходит?

По спине тек пот, в висках заломило. Девушка шумно перевела дыхание и опустила голову. Ее окружало ледяное молчание.

– Я так и знал, — рубанул грубый голос бургомистра. – Женщин-хронологов не бывает.

И буркнул под нос:

— Шарлатанка.

Госпожа Соннери засмеялась. Шарманщик Петр рассеянно насвистел похоронный марш.

Аннет покосилась на босса. Он выглядел озадаченным, на его лице застыло непонятное выражение, но смотрел он вовсе не на свою подчиненную. Он неторопливо изучал присутствующих. Под его цепким взглядом праправнучка кукольного мастера всхрапнула и осеклась; бургомистр дернул щекой, а полицейский смущенно прокашлялся. Ангренаж почувствовал неладное и, припадая на левую ногу, приблизился. В руке он держал сорванную за окном розу.

— Все в порядке, Аннет? – встревоженно поинтересовался он.

– Это была первая попытка, -- ответил Максимилиан. – Сейчас госпожа хронолог отдохнет и проведет вторую. Использование талантов отнимают у сенситива немало сил. Обычное дело. С первого раза редко все получается. Входить в транс – это вам не редиску выращивать.

Наследники Жакемара молчали. Босс склонился над расстроенной Аннет и тихо произнес:

– Аннет, соберитесь. Я вам помогу. Один из моих сенситивных талантов – эмпатия. Я умею активизировать подсознательное, а также повышать у людей уверенность в их силах. У сенситивов при этом кратковременно растет способность использовать талант. Мне нужно ваше согласие. Решайтесь.

– Да, да, пожалуйста! – отчаянно зашептала Аннет, забыв о чувстве собственного достоинства. – Мне нужна помощь. Я очень волнуюсь, понимаете?

– Приступаем! – Максимилиан выпрямился, легко коснулся ее запястья длинными пальцами и тут же убрал руку.

По телу Аннет пробежала теплая волна. Стало весело: значит, Людоед – сенситив-эмпат! Ну и дела! Он только что использовал свой дар. Ну конечно, теперь она со всем справится. Плевое дело! Она прекрасный хронолог и сейчас это докажет.

Аннет вновь погрузилась в мир красок, которые показывали год, когда мастер создал артефакт. У каждого предмета своя цель и свое предназначение, и у каждого предмета есть невидимая обычному человеку взгляду аура, его незримая копия. Пусть артефакт создан из разных материалов и деталей; важен лишь момент, когда артефакт обрел свой конечный вид, отвечающий замыслу и цели его создателя. Хронологам аура является пятном цвета, что указывает на время изготовления артефакта, а репликаторы видят его энергетическую копию и даже могут воссоздавать ее.