Ассасины. Средневековый орден тайных убийц - [2]

Спустя несколько лет архиепископ Тира Уильям включил краткий рассказ об этой секте в написанную им историю государств, участвовавших в крестовых походах: «В провинции Тир, иначе называемой Финикией, и в епархии Тортоса живет народ, у которого есть десять мощных замков с зависимыми деревнями; его численность, по слухам, составляет около шестидесяти тысяч человек или более. У них существует обычай ставить над собой правителя и выбирать себе вождя не по праву наследования, а исключительно по его заслугам и добродетелям. Пренебрегая другими достойными титулами, они называют его Старцем. Узы подчинения и повиновения, которые связывают этих людей с их Вождем, настолько крепки, что нет такого тяжелого, трудного или опасного задания, которое любой из них не выполнил бы с величайшим рвением по приказу этого Вождя. Если, например, есть правитель, которого ненавидит или которому не доверяет этот народ, то Вождь дает кинжал одному или нескольким своим последователям. И тот, кто получает приказ, немедленно приступает к выполнению своей миссии, не думая ни о последствиях своего деяния, ни о возможности скрыться с места преступления. Полный рвения выполнить полученное задание, он прикладывает все усилия и трудится так долго, сколько может понадобиться, до тех пор, пока случай не даст ему возможность осуществить приказ своего владыки. И наши люди, и сарацины называют их ассасинами; происхождение этого названия нам не известно».

В 1192 году кинжалы ассасинов, которыми уже был убит ряд мусульманских правителей и военных, нашли свою первую жертву среди крестоносцев, которой стал Конрад Монферратский – король Иерусалима. Это убийство произвело глубокое впечатление на крестоносцев, и в большинстве летописей о Третьем крестовом походе говорится о вселяющих страх сектантах, их необычных верованиях, ужасных способах убийства и их грозном Вожде. «Сейчас я расскажу кое-что об этом Старце, – пишет немецкий летописец Арнольд Любекский, – который кажется смешным, но о котором рассказывают свидетели, на чьи слова можно положиться. Этот Старец своими колдовскими чарами настолько заморочил людей своей страны, что они не поклоняются и не верят ни в какого другого бога, кроме него. Он также необычным образом увлекает их надеждами и обещаниями наслаждений и вечной радости настолько, что они предпочитают скорее умереть, чем продолжать жить. Многие из них даже готовы, стоя на высокой стене, спрыгнуть вниз по его кивку или приказу и, разбив себе голову, принять жалкую смерть. Самые благословенные, по его словам, те, которые проливают кровь людей и в отместку за свои деяния сами принимают смерть. Вот почему, когда кого-либо из них выбирают умереть таким образом – ловко убить кого-то, а затем погибнуть такой благословенной смертью, как месть за убитого, Старец сам вручает им ножи, освященные, так сказать, для этой цели, а затем одурманивает их таким зельем, что они погружаются в экстаз и забытье, показывает им благодаря своему колдовству фантастические видения, полные наслаждений и радостей или, скорее, всякой мишуры, и обещает им вечное владение всем этим в награду за их деяния».

Сначала именно фанатическая преданность, нежели жестокие методы ассасинов, поражали воображение европейцев. «Вы имеете надо мной больше власти, – говорит провансальский трубадур даме своего сердца, – чем Старец над своими ассасинами, которых он отправляет убивать своих смертельных врагов…» «Подобно тому, как ассасины безотказно служат своему хозяину, – говорит другой трубадур, – и я служил Любви с непоколебимой верностью». В анонимном любовном письме автор уверяет свою возлюбленную: «Я ваш ассасин, который надеется обрести рай, выполняя ваши приказы». Однако со временем именно убийство, а не верность стало производить более сильное впечатление и придавать слову «ассасин» значение, которое оно сохранило и в наши дни.

По мере того как пребывание крестоносцев в Леванте все длилось, стало доступно все больше информации об ассасинах, и были даже европейцы, которые встречались и разговаривали с ними. Рыцарям-тамплиерам и госпитальерам удалось установить власть над замками ассасинов и собирать с них дань. Уильям из Тира описывает неудачную попытку Старца Горы сблизиться с королем Иерусалима, предложив ему заключить некую форму союза. Его преемник излагает несколько сомнительную историю о том, как графа Генриха Шампанского, возвращавшегося в 1198 году из Армении, принимал в своем замке Старец Горы, который приказал нескольким своим приспешникам прыгнуть вниз со стен и разбиться насмерть в назидание своему гостю, а затем гостеприимно предложил дать ему других своих людей для его надобностей: «И если существовал какой-либо человек, который причинил ему зло, то он должен был сказать ему, и тот убьет его». Несколько более правдоподобно английский историк Матвей Парижский сообщает о прибытии в 1238 году в Европу посольства от каких-то мусульманских правителей и, «самое главное, от Старца Горы»; посольство прибыло просить помощи у французов и англичан в борьбе с новой нависшей угрозой со стороны монголов с востока. К 1250 году, когда Людовик Святой возглавил крестовый поход в Святую землю, у него появилась возможность обменяться подарками и миссиями со Старцем Горы, который правил в то время. Говоривший по-арабски монах Иво Бретонский сопровождал посланцев короля к ассасинам и обсуждал религиозные вопросы с их вождем. В его отчете сквозь туман невежества и предрассудков можно смутно различить некоторые из известных вероучений исламской секты, к которой принадлежали ассасины.