Ассасины - [18]

Тогда Салах ад-Дин обратил внимание на буйное и неуправляемое сообщество магрибских пиратов. Они не признавали никакой власти и грабили всех подряд – и подданных султана, и крестоносцев. Правда, в сражениях с франками пираты часто терпели поражения, но большей частью потому, что были разрознены. Салах ад-Дин взял их под свое крыло, пообещав всяческую помощь и прощение грехов. Кроме того, посланные им люди, понимавшие толк в морском деле, начали создавать пиратский флот и обучать пиратов совместным действиям. Видимо, часть этого флота и перехватила нефы под командованием Робера де Сабле.

–  Приготовиться к бою! – зычно прокричал адмирал, и тут же его команду повторили сначала комит, приложив к губам свой свисток, а затем подал голос сигнальщик флагманского нефа, сидевший в «вороньем гнезде» на верхушке одной из мачт.

У сигнальщика, впередсмотрящего, было много разнообразных команд, которые он подавал зычным голосом большого рога.

По палубе нефа забегали матросы-галиоты, получая у одного из помощников комита оружие, арбалетчики заняли места у бойниц, метатели «греческого огня» разожгли уголья в специальных закрытых жаровнях и вытащили из трюма сундуки, где хранились обложенные ватой горшки с зажигательной смесью, а вокруг Робера де Сабле и Танкреда завертелись оруженосцы, облачая рыцарей в доспехи, что было нелегкой, а главное, сильно растянутой во времени задачей.

Поэтому оба ограничились минимумом воинского облачения. Они предпочли стеганные жюпо-дармеры, надеваемые под кольчугу, легкие, но прочные хауберки[42] до колен, которые имели право носить только посвященные в рыцари, оплечья-эспальеры и широкие боевые пояса из металлических пластин, прикрывающие живот. По обычаю того времени у рыцаря было два ножа: один висел у пояса, а второй находился в специальных ножнах на голени. Остальное оружие – копья и массивные булавы – держали оруженосцы.

Над кораблями сарацин реяли зеленые мусульманские вымпелы с изображением личного тотема Салах ад-Дина – черного орла. Пока пираты были разрозненными, флаги у них были самые разнообразные. Некоторые даже цепляли к мачте отрезанную голову, – чтобы убоялись те, на кого они нападали. Но теперь пираты выступали от имени султана Египта.

–  Выстоим? – спросил немного дрогнувшим голосом Танкред, сжимая в руках полуторный меч-бастард; он был опытным воином и понимал, что шансы у них мизерные.

Робер де Сабле, отдав последние приказания, попробовал, как выходит из ножен его короткий, но тяжелый норманнский меч, и беззаботно ответил:

–  Нет. Их слишком много. – И тут же, широко улыбнувшись, философски продолжил: – Но обязаны. Жизнь полна неожиданностей, и часто очевидные вещи на поверку оказываются не такими, как можно предположить. Откровенно говоря, у меня уже давно руки чешутся поработать мечом. Да все никак не выходило. Служба чересчур спокойная – не то, что на суше. Море расслабляет. А тут такая отличная оказия!

Король Сицилии криво осклабился – дабы показать адмиралу, что и он не празднует труса, а сам подумал: «Как же, оказия… Не поддайся я дурацкому порыву отправиться в путешествие с тобой за компанию на этой неуклюжей лохани, сидел бы сейчас в Венеции, чесал между ног, слушал сентенции дожа Орио Мастропьетро, пил охлажденное льдом вино и дожидался в тени цветущего сада, пока не починят мою галеру».

Сарацины ударили сразу и со всех сторон. Казалось, что происходит обычная облавная охота на медведей, в качестве которых выступали нефы, а псами, окружившими больших зверюг, были быстрые, юркие посудины пиратов. Лишь за одним неприятным для франков исключением – псы не только лаяли, но еще и больно кусались. Тучи арабских стрел густо исчертили утреннее небо, чтобы упасть дождем на палубы кораблей Робера де Сабле.

Появились первые раненые и убитые; большей частью среди матросов-галиотов, у которых в качестве защиты были круглые сарацинские щиты из толстой кожи, способные закрыть лишь какую-то одну часть тела, а не всего воина, как у тех же арбалетчиков или копьеносцев. Эти имели прямоугольные норманнские щиты с заостренным нижним концом – большие, удобные в обращении и не мешающие работе с оружием.

Тем временем, как назло, ветер начал стихать, и комит в отчаянии схватился за голову – паруса нефа стали похожими на белье, вывешенное для просушки. Корабли почти остановились, что было очень удобно для гребных пиратских посудин. Сарацины, немного постреляв, решили долго дело не затягивать – путь, по которому шли нефы, был весьма оживленным, и никто не мог дать гарантий, что на горизонте не появятся боевые корабли крестоносцев.

К-б-тан – капитан флагманской гураби, предводитель морских разбойников, вознес молитву Аллаху и рядом со знаменем Салах ад-Дина появился красный флаг. Это означало, что пора идти в атаку и что в плен франков брать не будут. Сарацины радостно завопили, да так, что даже распугали крупную стаю вездесущих чаек, и весла пиратских посудин вспенили воду.

–  Пора! – сказал Робер де Сабле. – Метателей – к бою! – приказал он комиту.

Тот снова витиевато засвистел, и звучный голос рога с «вороньего гнезда» флагманского нефа перекрыл звуки сражения. Если до этого были задействованы только стрелки франков, и болты их арбалетов редко пролетали мимо цели, то теперь в сарацин полетели горшки с «греческим огнем». Попадая на палубы пиратских судов, они разбивались, горючая смесь растекалась по доскам, и не было никакой возможности потушить зеленовато-голубое пламя, которое горело даже под водой.