Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга первая: Критический обзор важнейшей литературы вопроса - [26]
Нам кажется, что одной из важнейших причин, по которой разбираемый нами ученый в некоторых случаях настаивает на отдельности первого нравственного требования от второго, является то обстоятельство, что он в 1-ой части недостаточно рельефно оттеняет первенствующее значение и специфические особенности главенствующей нравственной обязанности — любви к Богу. По автору «религиозные отношения суть не что иное, как вид нравственных, именно вид отношений человеческого духа к другим личностям, и отличаются от других видов тех же отношений не по сущности своего внутреннего содержания, ибо правда и любовь составляют содержание и религиозных отношений, а по свойствам того существа, на которое обращены любовь и правда». [289] Между тем и по существу дела и по точному смыслу христианского учения сливать оба указанных вида отношений — к Богу, с одною стороны, и к людям, с другою, нет уважительных оснований. По учению Христа Спасителя, любовь к Богу «первая и наибольшая заповедь», [290] а «вторая» — о любви к ближнему не тождественна, но только «подобна» — ὁμοία — [291] ей. — С этой точки зрения ослабляется одно из самых решительных доказательств о. протопресвитера в пользу самостоятельности, первенствующего значения «аскетической» обязанности. Основание указывать «содержание» нравственности «прежде всего в индивидуальной жизни человека» автор находит в учении Откровения о цели сотворения и невинном состоянии первого человека. [292]
По его словам, «уже для одинокого человека на земле существовало нравственное требование: быть не вещью или пассивным орудием внешних стихий жизни, а сознательной силой самоопределения в отношении к ним, быть именно такой царственной властью в мiре, которая пользуется им для своих духовных целей, не порабощаясь ему, а распоряжаясь им». [293] «Адам оставался некоторое время одиноким на земле, и не смотря на свое одиночество, уже получил от Бога повеление, которое, конечно, отвечало его собственному нравственному чувству, хотя и не могло еще быть речи об обществе человеческом: ему повелено было именно быть владыкой своего земного рая, не только хранить его и владеть им, но и собственным трудом возделывать его (Быт. 2:15)». [294] Однако образ и подобие Божие прежде всего предполагают осуществление должных нормальных отношений к Творцу, сохранение и развитие чувств смирения и любви к Богу. Следовательно, и в данном случае «обладание» землей имело не самостоятельное, а подчиненное, второстепенное значение.
О. И. Л. Янышев иногда прямо утверждает, что «добродетель, рассматриваемая со стороны её содержания, не одна в человеке. Если же и в Слове Божием и в философских учениях (у стоиков) говорится о единстве добродетели, то это единство относится не к реальной её стороне, а к формальной, т. е. к единству нравственного чувства, дающего материал и авторитет нравственному закону, а через это и к единству самого закона по его происхождению, но не к содержанию самих предписаний этого закона». [295]
Однако Откровение утверждает единство нравственного закона также именно и по его основному содержанию, поскольку им предписывается христианину целостное, единое, охватывающее всю его жизнь религиозно-нравственное настроение — любовь к Богу, проникающая все силы человека и любовь к ближним, ради Бога. [296]
Приобретение духом человека власти над его телом и вообще над материальным мiром, подавление господства чувственно-животного начала в его природе, — существенно необходимы для осуществления истинно духовной жизни в человеке, но уже не сами по себе, не в качестве самоценных, самостоятельных, самодовлеющих благ, а лишь в смысле необходимых средств, вспомогательных пособий и, следовательно, только второстепенных моментов в деле достижения охарактеризованного нравственного настроения, в процессе постепенного проведения во все существо христианина и во всю его жизнь начала благодатной любви, как залога общения с Богом и основы богоуподобления.
Только указанная связь аскетических добродетелей с верховным началом истинно-христианской любви сообщает этим добродетелям и истинно-христианский высокий смысл и подлинное нравственное достоинство.
