Асфальт - [15]
– Вот беда! А сколько ей было?
– Сорок девять.
– Молодая совсем. Болела?
– Я же говорю, трагедия! Всё так неожиданно, Лёня. Ты меня не спрашивай лучше. Просто на этой неделе на меня сильно рассчитывать не надо.
– Хорошо. Извини!
– Ты что-то хотел сказать? – спросил Миша.
– Да. Хотел. И, к сожалению, это срочно. И, боюсь, без тебя обойтись невозможно.
– Что такое?
– Миша, дорогой! Нужно немедленно ехать в Петрозаводск. И надо ехать тебе. Со мной они отказались говорить. Категорически отказались.
– Что за новости! Зачем ехать? Там же всё решено-перерешено уже давно. Что они там выдумали?
Миша почувствовал, что гневается. Он уже два раза за лето и начало осени бывал в Петрозаводске. Там прокладывали новую федеральную трассу. Делали дорогу давно. Строительство этой трассы то останавливалось, то оживало. Пока эту дорогу строили, несколько раз успела поменяться городская власть, областная и даже правительство страны пару раз сменилось. Тех, кто когда-то эту дорогу начал строить, уже не вспоминали. Но за такое долгое время поменялись не только власти, но и нормы, стандарты и прочие требования к современной дороге. Короче, недавно за эту трассу взялись всерьёз, и Миша договорился, пробил и добился того, чтобы именно его фирма изготовила и установила все дорожные знаки в полном объёме на этой трассе, а ещё и сделала всю дорожную разметку. Дорожная же разметка была для Миши делом новым, ещё мало знакомым, но он видел много смысла и перспектив в том, чтобы кроме знаков заниматься ещё и дорожной разметкой. Петрозаводская трасса была первым его шагом в этом направлении. Он уже закупил необходимое для этого и очень дорогое оборудование.
– Миша. Они там чего-то стали мутить насчёт разметки, – слегка скривившись, сказал Леня. – Кого-то нашли другого, вроде как дешевле. Я думал, хотят поторговаться и снизить цену. Но вижу – нет. Скорее они кого-то своего толкают. Я им говорю, что всё уже решено. Пытаюсь строжиться, они трубку бросают. Миша, я вчера весь день на эти разговоры убил. Всё без толку. Они со мной не разговаривают…
– Значит, так! Они просто так, сами там ничего сделать не должны и не могут. Всё уже действительно решено. Ну вот с кем ты там разговаривал?
– С этим, как его? Николай… Чёрт, – Леонид замялся, открыл портфель и стал копаться в нём.
– Не трудись, Лёня! Это не важно. Те, с кем мы решали эти вопросы, и те, с кем я договаривался, тебе звонить не станут. А это так, возня. Ты зря нервничаешь. А если бы мне пришлось из-за каждого звонка, каждого мудака куда-то ездить, то что бы из меня сейчас было?
– А мне кажется, что необходимо срочно отреагировать, там очень… – начал быстро говорить Леонид.
– Не собираюсь реагировать! И звонить не буду, – оборвал его Миша. – И тебя прошу не дёргаться.
– Я вчера целый день на это убил! – уже сердито сказал Леонид. – Я не дёргаюсь, я просто высказал своё мнение.
– Я его услышал, – тоже резко сказал Миша. – И уже успел сказать своё мнение по этому поводу. Не надо лишних переживаний и нервов. Если ты понял, что с тобой этот вопрос обсуждать не хотят, значит, нечего туда и лезть. Значит, не твоего уровня вопрос. Понял?
– Я это как раз понял! – ответил Леонид, выпрямив спину. – Поэтому тебе всё это и излагаю. И считаю, что тебе надо подключиться, и срочно.
– А я считаю, что ты зря тратишь своё время и моё. Я не думаю, что мне нужно реагировать на все твои догадки и предположения, а уж тем более сломя голову мчаться в Петрозаводск или даже туда звонить. У меня умер близкий человек. Можно меня сейчас не отвлекать своими подозрениями?
– Миша! Я тебе сочувствую, – сказал Леонид, вставая, – у тебя умер близкий человек. Это горе! Но жизнь на этом не закончилась. Мы все над этим проектом работали! Не ты один этот Петрозаводск…
Миша хлопнул ладонью по столу, Леонид даже вздрогнул.
– Всё! Достаточно! До понедельника я слово «Петрозаводск» слышать не желаю. И тебе запрещаю туда звонить. – Миша сделал паузу. Он сидел, Леонид стоял. – Что-то ещё? Неужели ничего, кроме этого Петрозаводска, нас не беспокоит?
Леонид посмотрел в окно и помолчал минуту.
– В остальном всё нормально. С людьми из Омска я вчера встретился сам. Там всё понятно. Время на подумать у нас есть. У них тема интересная. Работы там много и на несколько лет. Договорились окончательно встречаться в конце ноября. Но придётся лететь в Омск. Извини, Миша, я с тобой вчера связаться не мог и принимал решение сам.
– Всё правильно, но подробнее об этом в понедельник. А что ещё?
– Да мелочи, Миша. В понедельник, значит, в понедельник.
– Спасибо, Лёня, – вставая, сказал Миша, – сегодня в четыре должны немцы подъехать, я им назначал. Отменять уже поздно. Сам их встреть, ладно? – на этих словах Миша вышел из-за стола и подошёл к Лёне.
– Хорошо, сделаю, – сказал Лёня. – А тебе помощь никакая не нужна?
– Нет, Лёня! Ничего не надо. Просто побудь за меня до понедельника. И постарайся меня не дёргать, пожалуйста, в эти дни.
– Хорошо. Сделаю, – сказал Лёня и пожал протянутую Мишей руку, – держись! – Он пошёл к двери, но не дошёл и остановился. – А всё-таки с Петрозаводском я бы не тянул. Позвони хотя бы. Вот чувствую я, что…
«Рубашка» – городской роман. Очень московский, но при этом примиряющий Москву с регионами. Потому что герой – человек провинциальный, какое-то время назад приехавший в Москву. Это короткий, динамичный роман о любви. Один день из жизни героя. Ему от 30 до 40 лет. Есть работа, есть друзья, есть сложившаяся жизнь и… Любовь, которая сильно все меняет.
Роман называется «Театр отчаяния. Отчаянный театр». Эта объёмная книга написана как биографическая история, но главным героем романа является не человек, или не столько человек, как призвание, движущее и ведущее человека к непонятой человеку цели. Евгений Гришковец.
Пьесы, вошедшие в этот сборник, как и все произведения Гришковца, имеют отношение к современнику, к человеку переживающему, думающему, внимательному. Здесь есть монологи, которые Гришковец исполняет на сцене сам, и пьесы, написанные для постановок в театрах в привычном понимании этого слова. Есть хорошие люди в непростых обстоятельствах, есть тревоги, волнения, радость, забота, трудный выбор… и обязательно надежда. P.S. Не пугайтесь слова «пьесы» на обложке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читая книгу Гришковца, очень легко почувствовать себя автором, человеком, с которым произошло почти то же самое, что и с его героями. Гришковец рассказывает о людях, сыгравших важную роль в его жизни. Какие-то истории, какие-то события — ничего экзотического.Впечатления и переживания, которые много важнее событий. И внимание обращается уже не к героям, а к своей собственной жизни. К себе.
«Есть воспоминания такой яркости и отчётливости, которые не тускнеют, не размываются и не уходят в тень новых событий и переживаний… Я говорю про воспоминания, которые всегда рядом, которые под рукой как некие предметы, лежащие в кармане некой вечной, бессменной одежды, как едва заметный белый маленький шрам на ноге, руке или на лбу, бросая взгляд на который или видя его в зеркале ты всякий раз, пусть на миг, но вспоминаешь обстоятельства его появления». (Е. Гришковец)
«Существует предание, что якобы незадолго до Октябрьской революции в Москве, вернее, в ближнем Подмосковье, в селе Измайлове, объявился молоденький юродивый Христа ради, который называл себя Студентом Прохладных Вод».
«Тут-то племяннице Вере и пришла в голову остроумная мысль вполне национального образца, которая не пришла бы ни в какую голову, кроме русской, а именно: решено было, что Ольга просидит какое-то время в платяном шкафу, подаренном ей на двадцатилетие ее сценической деятельности, пока недоразумение не развеется…».
А вы когда-нибудь слышали о северокорейских белых собаках Пхунсанкэ? Или о том, как устроен северокорейский общепит и что там подают? А о том, каков быт простых северокорейских товарищей? Действия разворачиваются на северо-востоке Северной Кореи в приморском городе Расон. В книге рассказывается о том, как страна "переживала" отголоски мировой пандемии, откуда в Расоне появились россияне и о взгляде дальневосточницы, прожившей почти три года в Северной Корее, на эту страну изнутри.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.