Витор тоже не знал, что, если бы этот шелликотов ворюга захотел, от меня бы и мокрого места не осталось. Как и от самого Витора…
Но Ланс предпочитал дурацкие водолазки, стрижку под «единичку», просторные плащи, расчет банковскими векселями и неизменные фотографии в анфас. Ему нравилась его жизнь — со всеми прилагающими трудностями.
— Как обычно? — предположила я.
— Обычно он не исчезал на две недели, — раздраженно пробурчал Витор.
Я потерла ладонями лицо.
Злополучный букет будто слегка светился в полумраке холла, и нестерпимо хотелось запустить вазой в окно или, по крайней мере, вприпрыжку убежать в Алдеан. Говорят, Огненный покровитель сказочно красив, а я так бездарно упустила шанс его увидеть!
— Я же обратилась за помощью, чтобы найти Ланса, — со слабой надеждой напомнила я. — Может, имеет смысл посоветовать осведомителям чуть распустить язык?..
— Чтобы они окончательно уверились, что ты наняла их для отвода глаз? — хмыкнул Витор. — Что сделано, то сделано, Лави, но этому талботу в «Веточке» не место. Не позволяй связывать себя с управлением. Ничем хорошим это не закончится.
— Знаю, — обреченно вздохнула я.
— Иди домой, — велел маг. — Я тут задержусь и выгоню твоего Марка, если он явится вечером. Вежливо.
Огненный маг со шваброй, перехваченной на манер боевого посоха, в вопросах вежливости вызывал некоторые сомнения, но я стоически придержала их при себе. Витор, в отличие от некоторых, точно знал, что делает.
А «некоторые» попрощались — и вместо дома поперлись на Шагреневую аллею.
Она изгибалась полукольцом на пригорке над морской набережной. Среди ухоженных рядов вечнозеленых туй пролегала широкая мощеная тропа для променадов, с которой открывался панорамный вид на затихший под штилем залив; а сразу за полосой насаждений возносились кованые решетки ажурных заборов, защищающих самые дорогие особняки Арвиали.
Они, как и большая часть курортного города, оживали только к началу сезона. Знать предпочитала центр — со всеми его театрами, садами и кофейнями; а сюда, на тихую окраину, селились те, кто был знаком с развлечениями с обратной их стороны. Владельцы торговых сетей, известные актеры и певцы, успешные рестораторы и те, кого принято именовать «дамами полусвета» — видимо, потому что при яркой освещенности они вызывали множество неудобных вопросов у достойных жен господ, вынужденных постоянно находиться на виду, но не способных отказать себе в мелких удовольствиях.
Самый успешный вор Арвиали в эту компанию вписывался идеально — в основном потому, что о настоящем лице хозяина Синего особняка никто не знал. Когда Лансу было нужно, он с легкостью превращался в занудного мужчину средних лет, на чьем челе крупным шрифтом значилось: «Предприниматель средней руки».
Синий особняк соответствовал этому образу идеально. Ровно та степень роскоши, какую может позволить себе честный трудяга на пару недель раз в году: большой, но слегка запущенный дом с крошечным палисадником и чуть облупившейся краской на резных наличниках — таким я его помнила, а потому не сразу узнала.
Он больше не был синим. Бригада рабочих, взмокших даже по утренней прохладце, спешно докрашивала второй этаж в тот оттенок темно-коричневого, который называли шоколадным. На ярком солнечном свету приморского города он смотрелся интересно — только вот, наверно, грелся, как Алдеанский алтарь…
А дом, лишившийся хозяина, будто разом постарел на полвека. Словно присутствие Ланса сдерживало безжалостное течение времени, а теперь оно, наконец, прорвало плотину и отыгралось за все те годы, что было вынуждено держаться в стороне. Перекосило тяжелую дверь, стерло четкий порядок среди розовых кустов, превратив их в дикие заросли, продавило отчетливый изгиб в ступенях, ведущих ко входу, выпустило темно-зеленые губки мха меж камней на подъездной дорожке…
И дом задремал, как старик в плетеном кресле сорных трав, смежив темные веки ставней, даже во сне поскрипывая чем-то внутри.
Меня продрало холодком — сначала от этой ассоциации, потом — от осознания, что Ланс действительно ушел. Он не услышит меня даже здесь, где слышал всегда и все, как покровитель, где была его земля.
— Где же тебя носит? — обреченно пробормотала я, прикоснувшись к острому шпилю кованого заборчика. — Ты же всегда каждый год встречал короля на площади…
— Помочь вам, госпожа манн-ви? — тут же насторожился один из рабочих, отвлекшись от покраски.
Я вежливо отказалась от предложенной помощи и честно ушла домой, как и обещала — а там до самого вечера ежесекундно напоминала себе, что Брианне и без моих проблем несладко. Я-то хоть что-то сделать могу — а ей каково сидеть дома и смиренно надеяться, что безголовая старшая сестрица сумеет выкрутиться и не позволит забрать ее в детский дом?..
