Артюр Рембо - [21]
Название «Скверные парни» придумал фельетонист с Мартиники Виктор Кошина после первого представления пьесы «Прохожий» Франсуа Коппе в театре Одеон, состоявшегося 14 января 1869 года. Друзья и поклонники автора пьесы неистово рукоплескали и громко скандировали имя молодой актрисы, некоей Сары Бернар[21], дебютировавшей в одной из главных ролей. А назавтра Кошина писал в своей газете «Жёлтый карлик»: «…Там были парнасцы, окружившие своего лысого Аполлона — Теодора де Банвиля, который под пальто носил лиру, а в котелке венок из цветущего плюща, украшенный миртом. Да, то была забавная сходка скверных парней!»>{37}
Обычно «Скверные парни» собирались в особняке Камоэнс на улице Казетт в пассаже Сен-Бенуа или в ресторане «Тысяча колонн» на улице Монпансье, или в каком-нибудь другом приличном заведении на левом берегу, собственного же помещения у них не было. На одном из ежемесячных обедов «Скверных парней», который состоялся по приглашению их секретаря Леона Валада, Верлен показал кое-кому из собратьев полученные им по почте, а также от Альфонса Лемера, стихотворения Рембо. И все тут же признали, что это вещи незаурядные.
Верлен и Шарль Кро тепло приветствовали Артюра. Они так и не поняли, почему упустили его на Страсбургском вокзале, то ли ошиблись перроном, то ли перепутали время прибытия поезда, а скорее причиной всего стала толпа народа. Оба признались, что ожидали увидеть юношу, но не думали, что он будет настолько юн.
На это Артюр лишь иронически улыбнулся. Краем глаза он всё время разглядывал Верлена, о котором думал все эти последние дни и многие стихотворения которого знал наизусть. Он был поражён его чрезвычайно выпуклым лбом и ранней лысиной, мощными надбровными дугами, узкими поблёскивающими глазами и рыжеватой бородой, в которой терялись губы. С первого взгляда персонаж ему понравился.
Вскоре Матильда пригласила всех обедать на второй этаж. Пока они поднимались к столу, Верлен успел засыпать гостя множеством вопросов: о его близких, об учёбе, о Шарлевиле и Мезьере, о сражениях с пруссаками, об Арденнах, сказав, что благодаря семье своего отца, к несчастью шесть лет назад скончавшегося, довольно хорошо знает бельгийскую часть этого края. Артюр отвечал иногда резко, почти враждебно — так, словно эти обычные, такие буржуазные расспросы казались ему возмутительными.
За обедом он сохранял эту не слишком дружелюбную манеру общения, особенно в отношении Матильды и её матери, которые смотрели на него свысока. Ел он с шумом, упираясь локтями в стол и уткнувшись носом в тарелку. Время от времени он вставлял слово в общий разговор или всё так же небрежно отвечал на какой-нибудь вопрос Верлена, а тот не сводил с него глаз и, казалось, жадно глотал каждое его слово.
К концу трапезы Артюр, не спросив ни у кого позволения, вынул из кармана глиняную трубку, набил её чёрным табаком и широким, но неловким жестом зажёг её. Клубы зловонного дыма заполнили гостиную.
Матильда, госпожа де Флёрвиль и Шарль Кро, сделав вид, что не обратили на это внимания, обменивались ничего не значащими фразами.
Один Верлен остался под сильным впечатлением от юного гостя.
НЕЖЕЛАННЫЙ ГОСТЬ
Супружеская чета Моте де Флёрвиль предоставила в распоряжение Артюра небольшую комнатку на третьем этаже дома по улице Николе. Это было всё равно, что жить в гостинице, причём дорогой, так как он вставал и ложился, когда ему заблагорассудится, не обращая внимания на время трапез, установленное хозяйкой дома. Иногда он обедал вместе с Верленом, Матильдой и её родителями, и к ним иной раз присоединялись Шарль де Сиври с женой, жившие в том же доме. Но бывало и так, что он блистал своим отсутствием. При этом никто в доме не знал, сидит ли он в своей комнате или ушёл куда-нибудь бродить, явится ли он к обеду или же посреди ночи.
В те дни было ещё довольно тепло, и Артюра часто видели лежащим во дворе напротив входных ворот и вкушающим послеобеденный сон. В такие моменты его лучше было не беспокоить и не предлагать ему вздремнуть где-нибудь в другом месте. Кроме того, он ломал попавшие ему в руки предметы и позволил себе унести из дома старинное распятие из слоновой кости с намерением продать его во время прогулок первому попавшемуся торговцу подержанными вещами. К тому же он никогда не мылся, не менял бельё и одежду, и от него стало дурно пахнуть.
Верлен чувствовал себя неловко и остерегался вмешиваться. Ему было неприятно выслушивать от тестя и тёщи бесконечные жалобы на поведение Рембо, но он не высказал ему ни единого упрёка. Разве что скороговоркой, вполголоса и извиняющимся тоном давал ему понять, что Матильда скоро должна родить и более чем когда-либо нуждается в покое и отдыхе, что у неё хрупкое здоровье…
Артюр не принимал такого рода доводы и не упускал случая прямо заявлять об этом Верлену, сопровождая его в частых перемещениях по Парижу с визитами. Он твердил ему, что настоящий поэт, ясновидящий, должен подняться над мелочами обыденного существования и жить в полную силу без каких бы то ни было семейных привязанностей, без этого ужасного буржуазного декора, без этих лепных потолков, расписной посуды, мягких кресел, белых салфеток на буфетах и комодах, больших зеркал, тяжёлых, тоскливых обоев, без этого удушливого запаха воска… И чувствовал, что Верлен увлечён его рассуждениями, видел, как глаза его улыбчиво загораются всякий раз, когда речь заходит о подобных вещах.
Известный бельгийский писатель Жан Батист Баронян описывает в своей книге драматическую судьбу одного из самых ярких предшественников французского символизма Шарля Бодлера (1821–1867). Его поэтические творения вызывали в обществе самые противоречивые чувства — от восхищения до негодования, а за публикацию цикла стихов «Цветы зла» Бодлера обвинили в попрании моральных устоев и подвергли суду Но Бодлер был также и очень талантливым публицистом и переводчиком. Статьи и очерки, посвященные художникам и литераторам, и переводы произведений Эдгара По занимали в его творчестве не меньшее место, чем поэзия.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Псевдо-профессия — это, по сути, мошенничество, только узаконенное. Отмечу, что в некоторых странах легализованы наркотики. Поэтому ситуация с легализацией мошенников не удивительна. (с) Автор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
В. К. Зворыкин (1889–1982) — человек удивительной судьбы, за океаном его называли «щедрым подарком России американскому континенту». Молодой русский инженер, бежавший из охваченной Гражданской войной России, первым в мире создал действующую установку электронного телевидения, но даже в «продвинутой» Америке почти никто в научном мире не верил в перспективность этого изобретения. В годы Второй мировой войны его разработки были использованы при создании приборов ночного видения, управляемых бомб с телевизионной наводкой, электронных микроскопов и многого другого.
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Та, которую впоследствии стали называть княжной Таракановой, остаётся одной из самых загадочных и притягательных фигур XVIII века с его дворцовыми переворотами, колоритными героями, альковными тайнами и самозванцами. Она с лёгкостью меняла имена, страны и любовников, слала письма турецкому султану и ватиканскому кардиналу, называла родным братом казацкого вождя Пугачёва и заставила поволноваться саму Екатерину II. Прекрасную авантюристку спонсировал польский магнат, а немецкий владетельный граф готов был на ней жениться, но никто так и не узнал тайну её происхождения.
Один из «птенцов гнезда Петрова» Артемий Волынский прошел путь от рядового солдата до первого министра империи. Потомок героя Куликовской битвы участвовал в Полтавской баталии, был царским курьером и узником турецкой тюрьмы, боевым генералом и полномочным послом, столичным придворным и губернатором на окраинах, коннозаводчиком и шоумейкером, заведовал царской охотой и устроил невиданное зрелище — свадьбу шута в «Ледяном доме». Он не раз находился под следствием за взяточничество и самоуправство, а после смерти стал символом борьбы с «немецким засильем».На основании архивных материалов книга доктора исторических наук Игоря Курукина рассказывает о судьбе одной из самых ярких фигур аннинского царствования, кабинет-министра, составлявшего проекты переустройства государственного управления, выдвиженца Бирона, вздумавшего тягаться с могущественным покровителем и сложившего голову на плахе.