Артур Грэй - [8]

Они подняли такой шум, что люди повыскакивали из приватных комнат, чтобы посмотреть, что происходит.

На их крики сбежались все… Владелец заведения, посмотрев на Грэя и на разбитые бутылки, покраснел от злости и одним рывком содрал с него золотого льва.

— Вышвырнуть! — приказал он.

Два охранника, прибежавшее еще до того, как спустился старший, уже держали парня, заломив ему обе руки. Повинуясь приказу, потащили его к черному входу. Глухой удар, еще один и еще… Артур медленно плыл в пространстве. Картинки реальности мелькали, словно детский калейдоскоп, свет потускнел. Две незнакомые рожи орали что-то лежащему и ничего уже не соображающему Грэю, усиленно прикладываясь сапогами то по ребрам, то по лицу.

Он погрузился в себя, вспоминая недавние события. Отчаяние, досада и боль захлестнули его, лучшие друзья предали. Он делал для них все, давал денег в долг, когда те проигрывали, и не просил вернуть их обратно; они всегда были вместе. И только одна мысль «За что?!» крутилась в голове.

— Еще раз здесь увидим — убьем, — предупредил Артура один из охранников, а затем завершил свою речь смачным ударом по окровавленному телу. — Пошли отсюда, с этого хватит, — охранник похлопал по плечу второго громилу, окинув Грэя презрительным взглядом. — Подожди, — он смачно харкнул в лежащего. — Вот теперь-то точно все…

Спустя пару часов Артур наконец-то пришел в себя.

Голова болела. Правый глаз слегка заплыл, отбитые ребра не давали возможности вздохнуть. Сквозь боль он вытянул руку и, шипя, попытался привстать.

Грэй подполз к стене, у которой стояли деревянные ящики из-под алкоголя. Ухватившись за один из них, он не спеша подтянул себя к ним. Осторожно сел и попытался встать… Голова кружилась, и очень сильно тошнило.

— Надо добраться домой…

В больницу не хотелось, хотя по логике нужно было именно туда.

— Так, а ну-ка еще раз, — Артур, пыхтя, привстал, затем сделал пару шагов, облокотился о холодную стену дома. — Черт! — выругался он.

Воздух проходил с трудом, прерывистое дыхание больше напоминало предсмертный хрип, чем вздох.

— Друзья, значит… — он поднял руку и осторожно ощупал лицо. — Ш-ш-ш-ш… А-а-а… — шикнул он, коснувшись шишки у правого глаза с запекшейся кровью. Скривив лицо, он сплюнул и, собравшись с силами, побрел домой, опираясь о стены зданий.

— Шаг, еще и еще один, хорошо… — он проговаривал каждое движение, пытаясь не упасть. Заметив нужный ему переулок, отделяющий его от главной улицы, он направился к нему. Опираясь всем телом на стены, он медленно шел к своей цели.

— Что это? — Грэй услышал, как упала стеклянная бутылка за углом.

Он прислушался.

— Хм, странно… — взяв себя в руки, он наконец-то дополз до края стены и, схватившись за ящики, вышел из-за угла.

— Какого?! — подумал он, глядя из-за непроизвольного укрытия.

У правой стены стоял бездомный, побледневший от ужаса и страха. Отчаяние читалось в пьяных глазах. Над мужчиной нависло НЕЧТО. Существо с изуродованным телом, длинными руками и ногами, сутулясь, жадно рассматривало свою жертву. Грудная клетка, изгибаясь внутрь при дыхании, уперлась в грудь так не вовремя оказавшегося на улице пьянчуги. Нечто обнюхивало бедолагу, пуская густую слюну ему на плечо.

— Не-е… у… уб… убива… йте, — трясся он, горячая струя мочи потекла по ногам, образуя лужицу.

Существо стрекотало: зеленая кожа, покрытая гнойниками, из которых сочилась белесая жидкость, дышала вместе со своим хозяином.

Нечто, взревев, схватило бедолагу одной рукой и подняло над землей.

— Еда! — прохрипело оно, полоснув свободной рукой по шейной артерии жертвы.

Кровь, хлынувшая багровой струей, запачкала стену и морду существа. Как только она коснулась губ уродца, тот вздрогнул. Расплывшись в довольной улыбке, он слизал ее со своих черных губ, затем поднял длинный коготь, которым только что вскрыл вену пьянчуге, и слизал остатки с него.

Дождавшись, когда жизнь почти покинет тело жертвы, он положил мужчину спиной к стене, а сам навис над ним.

— Мм! — изрек он в предвкушении.

Посмотрев жертве в широко распахнутые глаза, он улыбнулся ей, совершенно довольный собой.

Распоров одежду на умирающем, он протянул руку к оголенному животу жертвы. Аккуратно нажимая, уродец ощупывал его. Секунда — и он замер, обнаружив нужную точку.

Существо вонзило коготь в солнечное сплетение до половины, медленно повело руку к линии паха. Из разреза появилась тонкая струйка крови, а затем, как только он увеличился в размерах, вывалились и внутренности. Существо не отрывалось от процесса, пристально всматриваясь в глаза еще живой жертве. Урод наслаждался моментом, словно это был не человек, а хорошо прожаренный кусок мяса, а коготь не был когтем, а был вилкой и ножом одновременно. С видом аристократа в ресторане он медленно и не спеша, как предписано правилами приличия и этикета, аккуратно отрезал кусочек за кусочком от своего блюда в такт классической музыке, не забывая периодически запивать все это дело вином.

— Еда, еда, — шипело нечто, запуская руки поглубже. Вытащив потроха, он нашел увеличенную печень.

— Мм, — существо тряслось от удовольствия.

Вырвав печень из тела жертвы, он начал медленно жевать. Словно гурман, наслаждался каждым кусочком. Для полноты картины ему не хватало лишь персикового соуса, под которым обычно подавали фуа-гра в «Золотом льве».