Артиллерия Ивана Грозного - [13]
Русские рати по-прежнему ходили в походы не только с тяжелым огнестрельным оружием, но и со стенобитными машинами. Даже в 1478 г., когда было организовано производство бронзовых орудий, великий князь повелел «наместнику своему псковскому князю Василью Васильевичу Шуйскому со псковичи поити на свое дело на службу на Новгород ратью с пушками и с пищальми, и з самострелы, со всею приправою, с чем к городу приступати»[85].
Великий князь Иван Васильевич, принявший бразды правления в 1462 г., оценил мощь нового оружия – именно со времени его правления в оружейном производстве были достигнуты крупные технологические успехи, и в истории русской артиллерии начинается новая эпоха в развитии отечественной артиллерии.
Ситуация кардинально изменилась с приездом в Москву по приглашению Ивана III группы итальянских специалистов во главе с известным Аристотелем Фиораванти. С конца 1470-х гг. в истории русской артиллерии начинается период меднопушечного производства.
Русская артиллерия по итальянскому образцу. Пушечные избы Ивана III
С 1470-х гг. в истории отечественной артиллерии начинается знаковый период – Иван III повелел приглашать из Италии и Германии «мастеров хитрых, которые бы умели из пушок стрелять». Иностранцы – в основном итальянцы («фрязы»), впервые на Руси стали отливать орудия из бронзы.
Историками уже не раз отмечено итальянское влияние на развитие промышленности и архитектуры Москвы во второй половине XV в.[86]. В современных работах по русско-итальянским связям больше внимания отводится биографиям итальянцев, работавших в России, но при этом слабо изучена деятельность итальянцев в создании военно-производственной базы – государственной литейной мануфактуры [87].
По объяснимым причинам в советской историографии иностранным специалистам «огненного дела» уделялось очень мало места[88]. В некоторых работах тезис об иноземном влиянии выражен в слишком категоричной форме, например: «После 1505 г. в Москву уже не приезжали иностранные мастера пушечного дела. В начале XVI в. русский мастер Петр отлил колокол весом в 350 пудов и крупную пищаль»[89]. Парадокс в том, что как раз с начала XVI в. в Россию прибывает большое количество европейских мастеров, желавших послужить «Московиту», а «русский мастер» Петр имел прозвище… Фрязин («Петр Фрязин»), то есть «Итальянец».
«Итальянский период» в развитии русского пушечного дела начался с последней трети XV в. В 1475 г. государь Иван III пригласил из Италии пушечных мастеров во главе с Аристотелем Фиораванти (Ridolfo Aristotele Fioravanti)[90]. По-видимому, дипломаты Ивана III проявляли незаурядные способности на политическом поприще, ибо уговорами и богатыми дарами им удалось навербовать значительное количество лучших европейских мастеров и убедить их поехать в далекую неведомую Московию, о которой в конце XV столетия были весьма смутные представления.
По словам историка архитектуры С. Подъяпольского, «в настойчивых обращениях за мастерами, ставших чуть ли не лейтмотивом дипломатической деятельности, можно угадать стремление не только к преодолению технической отсталости, но и к утверждению новой стилистики, отвечающей репрезентативной функции искусства в новых условиях. Богатая архитектурная пластика североитальянского Возрождения, насыщенная светскими орнаментальными мотивами, в определенной мере удовлетворяла этим требованиям»[91].
Под руководством Аристотеля Фиораванти, архитектора и инженера из Болоньи, в Москве был построен завод по литью бронзовых орудий – «Пушечные избы». С конца XV в. основная линия московского орудийного производства была направлена на производство как пушек, так и колоколов.
В летописях «Пушечные избы» упоминаются в августе 1488-го, августе 1500-го и мае 1508 г.[92]. На этом месте спустя столетие вырос целый заводской комплекс, производивший большое количество орудий и колоколов[93]. Ко времени, когда Иван IV венчался на царство, мануфактуры были сведены в единый литейный комплекс – Пушечный двор[94]. Во второй половине XVI в. пушечными избами называли отдельные постройки, входящие в литейный комплекс Пушечного двора[95].
В историографии принято считать, что «Пушечные избы», которые стояли на р. Неглинной в районе улиц Неглинной и Пушечной – именно там в 1547 г. летопись позже локализует Пушечный двор при описании пожара: «погорели за городом большой посад возле Неглимну, Пушечный двор»[96]. Ранее под 1535 г. отмечены постройки Пушечного двора у Троицких (Неглиненских) ворот[97].
Исследователь О.Г. Ульянов, ссылаясь на известие Вологодско-Пермской летописи под 1526 г., утверждает, что первые избы находились именно внутри Московского Кремля у кремлевской церкви Рождества Пречистой Богородицы, «что на Рву»[98].
Как нам кажется, версия О.Г. Ульянова не противоречит общепринятой версии, если учесть, что «пушечные избы», упоминаемые во множественном числе, представляли собой целый заводской комплекс, состоящий как из литейных, так и из арсеналов-амбаров, которые находились как в Кремле, так и за Кремлем. И само название этих построек – «пушечные избы» – еще долгое время, до конца 1560-х гг. сохранялось наряду с обозначением главной государственной литейной, Пушечного двора. Так, по случаю приезда царя Ивана Грозного в Москву из Александровской слободы отмечено, что государь ехал «да на коневую площадку по загороду Китаю к пушечным избам, да через Неглименской плавной мост в опришнину»
