«Артиллеристы, Сталин дал приказ!» Мы умирали, чтобы победить - [64]
Глава одиннадцатая
Весеннее наступление
Март — начало апреля 1944 года
Наступил март, а с ним и ранняя украинская весна. Сошел снег, и вся оборона у нас и у немцев оказалась на виду — вот они, совсем рядом, немецкие траншеи, блиндажи, колючая проволока спиралей Бруно и круглые железные банки на земле — противопехотные мины.
8 марта 1944 года в составе 64-го стрелкового корпуса 57-й армии 3-го Украинского фронта мы поднялись в новое, уже весеннее наступление, чтобы освободить Правобережную Украину. Дело происходило так: мы наступали, а немцы, дав очередной бой на заранее подготовленном рубеже, быстро отступали. Но, будучи более маневренными, они часто при отступлении контратаковали нас пехотой и танками. Иногда мы не успевали их догонять — они ведь на машинах, а мы пешью. Вот и сейчас мы отстали и упустили их, потеряли из вида. Наш артполк уже пришел в небольшое село Ворошиловку, а пехота приотстала. Комдив генерал-майор Миляев приказал: пока подойдут стрелковые полки, на случай атаки танков выставить на прямую наводку перед селом все восемь батарей артполка.
Наш 1-й дивизион упредил приказ командира дивизии, свою 1-ю пушечную батарею мы уже поставили на прямую наводку в трех километрах правее дороги на запад, так как по подсохшей степи танки дорог не признают. Ну, а нас, командира 2-й батареи и меня, командира 3-й, Гордиенко повел в поле левее дороги, чтобы выбрать тактически выгодные позиции для установки наших батарей. Исходили мы километров пятнадцать, пока нашли подходящие места для орудий, село с нашими пушками осталось далеко позади.
Мартовское солнце на Украине печет нещадно, особенно если ты в полушубке, кирзовых сапогах, облепленных стопудовой грязью, и в шапке-ушанке. Перед возвращением решили на подсохшем бугорке немного передохнуть. Я не утерпел, улегся на спину на покрасневшую прошлогоднюю травку. Онемевшие руки и ноги раскидал во все стороны. Устали мы настолько, что я подумал: все, больше никуда не пойду, стреляй меня на месте — не поднимусь, пока не передохну. Усталость эта была не сиюминутная. Мы, кто воевал на передовой, постоянно находились в стрессовом состоянии. Ну, а те из нас, кого к тому же долго не ранило и не убивало, испытывали неимоверную усталость от войны. Хотя вслух никто из нас об этом никогда никому не говорил. Сразу же донесут, и тебя потащат в особый отдел за упаднические настроения. В этом вся трагедия «неубиваемых».
В непрерывных, изо дня в день боях все твое тело измочалено до последней жилки. Да разве только тело? Умереть бы на этом солнечном взгорке, и всему конец. Но вот полежал немного, передохнул, вспомнил Лермонтова: «Но не тем холодным сном могилы…» — да, «не тем холодным сном могилы я б желал навеки так заснуть, чтоб в груди дремали жизни силы, чтоб дыша вздымалась тихо грудь…» Открываю глаза — а небо-то голубое-голубое, бездонное, не звенят еще в нем жаворонки да и вообще никакой птицы не видно, а все равно хорошо… Не знаю, о чем в эти минуты блаженного отдохновения на солнечном припеке думали мои товарищи, оба они молчали, а я, продолжая смотреть широко открытыми глазами в небесную синеву, воспел про себя: «Дывлюсь я на небо, та и думку гадаю: чому ж я нэ сокил, чому ж нэ летаю?..» Но, видно, время, отпущенное на лирику, закончилось, меня будто кто в бок кольнул: ВЗГЛЯНИ-КА НА ЗАПАД! Приподнимаюсь, всматриваюсь, оглядывая горизонт, и вижу: далеко-далеко, километрах в семи, высоко в небо поднимаются клубы пыли.
— Товарищ майор, — обращаюсь к командиру полка, — вроде бы танки пылят, посмотрите-ка во-о-н туда.
Гордиенко поднялся во весь свой могучий рост, присмотрелся:
— Похоже, танки. Вставайте, хлопцы, айда к своим пушкам в деревню.
Ох, как не хотелось вставать! Нисколько не отдохнул еще ни от марша, ни от этой проклятой ходьбы. А подниматься надо. И мы быстро пошли в Ворошиловку. А до нее километра четыре. Сначала шли скорым шагом, потом, постоянно оглядываясь, побежали рысцой. Когда же увидели, что часть танков отделилась от основной группы и направилась в нашу сторону, припустили уже изо всех сил. А силы уже давно кончились. Тяжело дыша, впереди несся долговязый, немного трусливый Гордиенко, за ним Ковалев, я замыкаю группу. Постоянно оглядываясь, четко вижу, что танки несутся двумя группами: большая часть нацелилась на нашу 1-ю батарею, остальные приближаются к нам. Мы уже и забыли об отдыхе, продолжаем бежать, пустив в ход не второе, а, наверное, уже пятое, а то и седьмое дыхание. Горячий выдыхаемый воздух жжет горло, в груди горит огнем, а сердце готово выскочить наружу. Головной танк дал несколько очередей из пулемета, пули пронеслись низко, над самыми головами, чуть не зацепив шапки, и тут же пули просвистели справа и слева. Танк гнался за нами, стреляя поверх голов, мы убегали по ровному полю — ему ничего не стоило прикончить нас из пулемета, тем более из пушки, до нас было всего метров восемьсот, но он этого не делал. И мы с ужасом поняли: мы нужны им живыми! Им нужно знать, где находятся наши войска: вперед ушли или еще на подходе. Чтобы выяснить это, они и хотели поймать нас, а при мне была топографическая карта с нанесенным расположением наших войск. Выстрелами поверх голов танкисты предупреждали и настойчиво требовали: остановитесь! Но мы убегали изо всех сил: пусть лучше поубивают, чем в плен попасть! Плена мы боялись пуще смерти!
Два бестселлера одним томом! Лучший памятник советским противо-танкистам! В данном издании книга Артема Драбкина «Я дрался с Панцерваффе» впервые дополнена мемуарами П. А. Михина, прошедшего с боями от Ржева до Праги и Порт-Артура.«Ствол длинный, жизнь короткая», «Двойной оклад — тройная смерть», «Прощай, Родина!» — все это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45,57 и 76 мм, которые ставили на прямую наводку сразу позади, а то и впереди порядков пехоты. Именно на них возлагалась смертельно опасная задача — выбивать немецкие танки.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Вы хотите узнать, что такое везение? Прочтите книгу Сергея Крамаренко, летчика-истребителя, первого аса эры реактивных самолетов, прошедшего две войны.Ему повезло – окончив училище с двадцатью минутами налета на «ЛаГГ-3», он получил шанс доучиться в запасном полку и только осенью 42-го попал на фронт. Ему повезло, он не попал сразу в пекло боев, а начал воевать, постепенно приобретая боевой опыт. Его сбили, попал в плен, но ему опять повезло, и немецкий офицер отменил расстрел. А вскоре началась наступательная операция Красной Армии, Крамаренко освободили, и после войны он продолжал летать.
Время неумолимо, и все меньше остается среди нас ветеранов Великой Отечественной войны, принявших на свои плечи все ее тяготы и невзгоды. Тем бесценнее их живые свидетельства о тех страшных и героических годах. Автор этой книги, которая впервые издается без сокращений и купюр, — герой Советского Союза Антон Дмитриевич Якименко, один из немногих летчиков, кому довелось пройти всю войну «от звонка до звонка» и даже больше: получив боевое крещение еще в 1939 году на Халхин-Голе, он встретил Победу в Австрии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой Советского Союза Дмитрий Федорович Лоза в составе 46-й гвардейской танковой бригады 9-го гвардейского танкового корпуса прошел тысячи километров но дорогам войны. Начав воевать летом 1943 года под Смоленском на танках «Матильда», уже осенью он пересел на танк «Шерман» и на нем дошел до Вены. Четыре танка, на которых он воевал, сгорели, и два были серьезно повреждены, но он остался жив и участвовал со своим корпусом в войне против Японии, где прошел через пески Гоби, горы Хингана и равнины Маньчжурии.В этой книге читатель найдет талантливые описания боевых эпизодов, быта танкистов-«иномарочников», преимуществ и недостатков американских танков и многое другое.