Артем Скворцов — рабочий человек - [26]

Сзади внезапно затрещали ветки, и перед Артемкой возник милиционер.

— Ты чего тут сидишь? — подозрительно оглядывая Артемку, спросил милиционер.

— Та-та-ак… Ничего. — У Артемки противно задрожали губы.

— Один?

— Оди-ин… А что?

— Ничего. Куришь небось потихоньку?

— Что вы! — Артемка начал приходить в себя. — Я же не наркоман. Я нормальный, здоровый человек. Без вывихов. Не курю я. Можете проверить, — и он приготовился вывернуть карманы брюк.

— Проверять я тебя не стану, — уже совсем дружелюбно заговорил милиционер. — Не куришь, и молодец. С уроков удрал?

— Кончились уже уроки…

— Так в чем же дело?

— Так… — замялся Артемка. — Захотелось побыть одному, подумать…

Милиционер улыбнулся:

— Хорошее дело. Думать всегда полезно.

И ушел.

Ох, как колотится Артемкино сердце! Уже давно стихли шаги милиционера, а на душе все еще тревожно от внезапной встречи. И… горько.

До чего дожил Артем! Еще недавно он сам приходил в милицию, его слушали, благодарили, жали руку. Он чувствовал себя другом младшего лейтенанта Глушко, той девушки Вари. А сегодня при виде милиционера у Артемки от страха чуть не отнялись ноги! Нет, надо что-то делать. Может, все-таки набраться смелости и сходить в милицию? Для начала разыскать Глушко. Глушко или Варю, и все им рассказать. Только вот что он расскажет? Как помогал в ту ночь Акуле украсть кинокамеру? Но Артемка же ничего не знал, Акула его обманул! А как это доказать? Поймают Пашку, а он скажет все наоборот, скажет, что это он, Пашка, стоял в переулке, а Артемка забрался в физкабинет. А кто это подтвердит? И вдруг Артемку словно обожгло: а тот, третий! Ведь Пашка был не один, он привел тогда кого-то еще, того, кто подавал сигналы со стороны улицы Пионерской. Значит, их двое… И поверят им, а не Артемке… Вот влип так влип…

Артемка вдруг представил себе, как к ним домой приходят из милиции: «Ваш сын украл школьную кинокамеру…» Артемку, разумеется, сразу же в тюрьму. Маму заставят за аппарат внести деньги… Она внесет их, конечно. Все до копейки. А потом умрет. От позора и горя. Нет!.. Нет!.. Не может пока Артемка идти туда.

Домой Артемка пришел, когда уже стемнело. Мама была взволнована:

— Что с тобой? Где ты пропадал? Я уже в школу звонила. Случилось что-нибудь?

— Ничего не случилось. Немножко болит голова, и я просто побродил…

— Голова? — Мама опять, как в тот раз, положила ему на лоб свою ладонь.

Артемка мотнул головой:

— Она просто так болит, без температуры.

Мама вдруг прижала Артемку к себе.

— Устал ты… Конечно, устал. Ну ничего, скоро экзамены, а там — каникулы. — Она гладила его по волосам, то спине. — В завкоме путевку попрошу в лагерь, поедешь?

— Поеду… — прошептал Артемка, чувствуя, как в груди закипают слезы и горькое раскаяние.

Гефест из кузнечно-прессового

Микула Селянинович остановился, широко расставил ноги, заложил руки за спину.

— Как живешь-можешь, Артем Скворцов?

Артемка насупился, виновато спрятал глаза.

— Ничего.

— Как экзамены?

— Тоже ничего.

— Ничего — пустое место. Сдаешь уверенно?

— Вроде бы да. Пока все только на четыре и пять.

— Вот теперь понятно. Тогда почему такой невеселый?

Артемка опять отвел глаза, вздохнул.

— Так… Может, устал.

— Много еще сдавать?

— Через два дня — последний.

— К нему готов?

— Хоть сейчас.

— Прекрасно. Тогда, может, завтра и пойдем?

Артемка впервые за время разговора взглянул Микуле Селяниновичу в лицо.

— Куда?

— На завод. Забыл?

— А-а… Нет, не забыл.

— Завтра я в первую смену, с восьми, вот мы с тобой пораньше и отправимся. Не проспишь?

— Нет. Я будильник заведу на всякий случай.

— Добро. Значит, договорились.

Утром Артемка проснулся еще до звонка. Но валяться в постели и ждать, когда зазвенит будильник, не стал. Поднялся, сделал зарядку, сполоснулся под душем.

Когда в квартире появился Микула Селянинович, Артемка уже ждал его.

— Ну, молодец, — похвалил Артемку Коваль, — Я, признаться, не верил, что ты подымешься так рано. Это хорошо. Это по-рабочему.

Они шли гулкими пустынными улицами. Город еще только просыпался.

Артемка старался незаметно подстроиться под размашистый шаг Микулы Селяниновича, но через какое-то время сбивался, давал ногам отдохнуть от напряжения и подстраивался снова. Вот бы сейчас, откуда ни возьмись, навстречу — Вика. «Ты куда это, Скворцов?» — спросила бы она удивленно. А он этак небрежно в ответ: «На машиностроительный». — «Зачем?» — «Нора серьезно о жизни подумать. Не до старости те футбол гонять!»

— А меня на завод пустят? — неожиданно забеспокоился Артемка.

— Со мной пустят, — успокоил его Коваль. — Сегодня я покажу тебе только наш цех. На другие у нас времени не хватит. Если заинтересуешься, в другой раз побываем в остальных. — Коваль посмотрел на Артемку. — Ты вообще-то себе представляешь профессию кузнеца?

— А как же: — торопливо отозвался Артемка и тут же замолчал. На память почему-то пришли строчки из песни: «Мы — кузнецы, и дух наш молод, куем мы счастия ключи…» И еще: «Эй, кузнец-молодец, расковался жеребец…» Но никакие ключи на машиностроительном заводе наверняка не куют, и жеребец тоже ни при чем.

Артемке захотелось как-то увильнуть от этой темы. Иначе Микула Селянинович поймет, что Артемка хвастун и враль. Надо срочно повернуть разговор на что-нибудь другое.