Артем Гармаш - [211]

— А как же они потом в глаза тебе смотрели?

— А вот так и смотрели. Как с гуся вода! — ответил Влас. Помолчал немного и продолжал: — Ну, с барчука что взять — молод. А то ж и старый дал себя вокруг пальца обвести, поверил Теличке. А там уж напрямки дошел до того, что чуть ли не меня самого виноватым во всем признал.

— О, даже так?

— Встретились как-то во дворе… Я работал уже дворником у Галагана, в дом не очень вхож был, разве что во дворе встретимся. Откозыряю: «Здравия желаю!» — а он молча кивнет головой и, насупленный, пройдет мимо. И никак в толк не возьму, что за причина. Наконец выяснилось. Встретил как-то во дворе меня — да ни с того ни с сего: «Вот тебе, Влас, червонец, как раз на два зуба. И не свети, ради бога, своей щербиной!» А я не взял. Отговорился невеселой шуткой: «Покорно благодарю, ваше превосходительство. Но хватит с меня и одного раза. А то, гляди, вторично выбьет зубы. На этот раз уж ради золота». Смотрю, а мой генерал еще больше насупился. Глянул сердито на меня своими зеньками: «Ну и злопамятный же ты, Влас! Никогда не думал. Не буду оправдывать Антошку, может, и переборщил тогда малость с тобой, но нужно и в его положение войти: вынужден был. Пошла огласка по селу. А откуда? Верка донесла ему да и еще, наверно, кому-нибудь сказала. А откуда узнала Верка? Ты же растабарывал с Вовой целый вечер. И, наверно, во весь голос. Теперь видишь, садовая голова, что сам виноват во всем».

— Вот же сука! — возмутился Артем. — Ну не прав был я, когда говорил, что мало они нужников чистили?!

В собачьей будке цепной пес вдруг зарычал.

— Управляющий идет, — сказал Влас. — Не собака, а чудо природы: за два квартала нюхом чует. Пойду открою калитку. — Но прежде чем встать на ноги, обратился к Артему: — Но все это я рассказал тебе не для того, чтобы пожаловаться. А чтоб предостеречь. Собираешься в кучера к Галагану. Как бы ты не напоролся на них. Что один, что другой. И генерала ты тогда в людской до точки кипения довел. И Теличку. Рассказывала Груня, сама слышала, как грозился отплатить за то, что на людях раклом да вышибалой обозвал его.

— Было такое. Спасибо, Потапович, что предупредил.

Возле дворницкой звякнул звонок. Влас легко вскочил на ноги, кинул Артему: «Спи!» — и к воротам.

Идя от калитки, управитель сердито отчитывал Власа. Но разобрать за что, Артем не мог. И уже только когда подошли ближе и стало лучше слышно, Артем понял, что речь шла о нем.

— Да на черта он мне сдался! — приглушенно гремел незнакомый бас. — Сами, что ли, без кучера не доедем!

И они зашли через веранду в дом.

Артем закурил и стал ждать, когда выйдет Влас, чтобы расспросить. А Влас, как видно, и сам хотел что-то сказать ему, не пошел сразу в дворницкую, а, заметив огонек цигарки, подошел к Артему.

— Не спишь? — Сел на корточки возле него и тоже закурил. — Не спится и мне. Растревожил сам себя воспоминаниями… Ну, а тебе чего?

— Да вот не знаю, что и делать теперь. Раз не выгорело дело с кучерством! — покривил душой Артем.

— Слышал, значит. А ты не печалуй, — успокоил его Влас. — Не такое уж большое счастье теряешь. И потом, когда шли сюда с Максимовичем, были ведь какие-то планы?

— Да вот же такие планы и были, — не подумав сказал Артем.

Влас недовольно, с сожалением сказал на это:

— Неправду говоришь! Это же я вам сказал про Нечипора, что он в больнице. Так как же вы могли строить на этом планы заранее? Хитришь! Так вот слушай, парень. Ведь, может, не в последний раз встречаемся. Не хитри со мной. Не терплю. Да и нет надобности. Я же тебя ни о чем не расспрашиваю. С меня хватит и того, что я… догадываюсь. Но, ежели когда и словом обмолвишься при мне, не беда: от меня никуда не пойдет. Но упаси бог при Груне! Нет, не потому. Ты же знаешь ее — не болтуха. А потому, что для беременной женщины волнения, всякие страхи хуже болезни. Вот и давеча… Ну, а теперь спи! — сразу же спохватился, поняв, что сказал лишнее.

— Нет, погоди! Ты досказывай! — И Артем даже за руку схватил Власа. — И почему ты ее тогда, за столом, остановил? Что она хотела про Тымиша? — И внезапно, будто молнией, осенило догадкой: — Что?! — стоном вырвалось из груди; он порывисто вскочил с постели, обеими руками схватил Власа за плечи и встряхнул его: — Да не молчи же ты!

— Не сходи с ума! Ведь ничего еще не известно, — сказал Влас. — Причудилось, может. Она их в лицо и не видела, только в спину. А разве можно только по руке? За спинами у обоих руки связаны. У одного за запястья, а у другого под локти — запястья на одной руке нету. Так, боже мой, после такой войны сколько их, безруких… А что долговязый…

Но Артем уже не слушал. Потрясенный страшным известием, будто придавленный незримой огромной глыбой, сидел неподвижно, весь напряженный, словно не в силах из-под той глыбы выпростаться. И только часто и тяжело дышал. Внезапно со стоном рванулся и стал на колени, потом вторым рывком встал на ноги, аж пошатнулся, затем, не сказав ни слова, направился к дворницкой. Влас догадался о его намерении, преградил ему дорогу:

— Она уже спит. Не нужно! Слово даю, что ничего больше она не знает. Не видела в лицо.