Артефакты древних могильников - [22]

Я смотрел в окно на ночное небо, дожидаясь утра, когда Ализе неожиданно позвала меня на помощь по ментальной связи.

Я ворвался к ним в комнату. Ализе, скорчившись, сидела на полу, Даххарст недалеко от нее стоял на коленях, держась за живот.

«Это я его ударила нашим родовым проклятием», — тихо объяснила Ализе.

Я бросился к сестре, помог подняться, подхватил ее на руки, чтобы унести прочь из этой комнаты, но Лорд Даххарст не позволил. Вот тогда он и ударил меня плетью тьмы. От боли я уронил Ализе на пол, ярость и ненависть к Даххарсту были такими, что я, не задумываясь, ударил его смертельным проклятьем. Но Даххарсту удалось блокировать его, проклятье разлетелось вместе с крохотными кусочками тьмы, поразив Ализе, которая сидела на полу.

Применение чужеродной магии почувствовали все во дворце, прибыла охрана. Я потребовал, чтобы мне разрешили покинуть дворец вместе с сестрой.

Лорд Даххарст почему-то молчал, и мы телепортом вернулись в Академию. На тот момент она была нашим домом. Но потом, испугавшись, что Даххарст потребует возвращения Ализе, мы бежали…

Ранхгарт слушал очень внимательно, боясь пропустить хотя бы слово. Поведение Даххарста выглядело диким и нелогичным.

— Ализе, — обратился он к девушке, — почему Даххарст ударил тебя? Почему он напал на тебя? Он что-то говорил, как-то угрожал или предупреждал тебя?

Ализе отрицательно замотала головой.

— Он хотел убить меня, укусил за шею до крови, — жалобно ответила девушка. — Тогда я его и ударила.

— Я ничего не понимаю, — честно признался Ранхгарт. — Может, Даххарст был под действием какого-то заклятия? Ты не обратила внимания, какого цвета у него были глаза?

Ализе покачала головой:

— В глаза я не смотрела, но руки у него дрожали.

Глава 23

Рассказ Саннаэтеля и Ализе не удовлетворил Ранхгарта, он чувствовал — было что-то еще, что-то такое, чего Ализе не заметила или на что не обратила внимания, и произошло это до того, как они с Даххарсттом стали убивать друг друга. Поэтому он решил поговорить с Ализе с глазу на глаз, без присутствия брата.

— Ализе, — мягко начал Ранхгарт, — то, что у тебя случилось с твоим мужем, как-то неправильно. Может, ты не все нам рассказала? Клянусь, что я никогда не воспользуюсь твоей откровенностью, никогда не обращу ее тебе во вред. Я очень тебя прошу, расскажи о своей свадьбе с самого начала.

— Да я ничего не утаиваю, — искренне воскликнула Ализе. — Эта свадьба казалась мне каким-то кошмаром, и в памяти осталась только кусками. Сначала — долгая церемония венчания. Мне было страшно и невесело. Вокруг ни одного доброжелательного лица. Мужчины смотрели на меня оценивающе, а женщины — с откровенной враждебностью. Саннаэтеля оттеснили куда-то в задние ряды, и я чувствовала себя, словно в окружении стаи волков. Потом эти браслеты… было так больно! Они выжигали кожу, хотя, когда боль прошла, никаких следов не осталось. Я едва держалась на ногах, и Даххарстт позволил мне уйти в мои комнаты.

— Так, — быстро сказал Ранхгарт, слушавший внимательно и сочувственно, — теперь рассказывай очень подробно, не опуская ни одной мелочи.

— Ну, я зашла в комнату и стояла, не зная, что делать дальше. Свадебное платье мне шили эльфийки, специально присланные моей тетей. Они говорили, что снимать платье мне будет помогать муж. На рукавах, на запястьях, было по восемнадцать пуговок, и пятьдесят четыре — на спине. Швеи объясняли, что так задумано специально. Муж, расстегивая каждую пуговку, целует открывающееся место. Поцелуй за поцелуем. Сначала одну руку, потом другую, потом пуговки на спине. Сама, без помощи, я не смогла бы переодеться, а никаких служанок мне не выделили. Тут в комнату зашел Даххарстт. Он за секунду изорвал платье в клочья, а потом зубами впился в шею, — при этих словах Ализе заплакала.

Женских слез Ранхгарт не выносил категорически, особенно таких, без рыданий, истерик, но от этого еще более горьких и безутешных. Как ни хотелось ему потрясти Ализе, вытягивая из нее дополнительные подробности о такой неудачной первой брачной ночи, пришлось оставить ее в покое.

Этот рассказ не выходил у него из головы, особенно на него произвели впечатление эти пуговицы. Чем больше он о них думал, тем большее негодование его охватывало. «Это же надо до такого садизма додуматься! — возмущался он. — По очереди расстегивать каждую пуговичку, зная, что под одеждой прячется жаркое женское тело, изнывающее в ожидании ласк. Хотя, конечно, если и до церемонии была возможность заниматься любовью, то можно и порасстегивать. А если нет? Да если бы такое случилось со мной, эти пуговицы посыпались бы, словно горох, разлетаясь в неизвестных направлениях!»

Хотя представить Ализе подобной «горячей штучкой» он не смог бы при всем своем воображении. Определение «отмороженная», причем, в самой крайней степени отмороженности, ей больше подходило. То, с каким благоговением она рассказывала об этих проклятых пуговицах, наводило на мысль, что она всерьез ожидала подобных действий от Даххарстта.

Ранхгарт вдруг перестал смотреть на рассказ Ализе глазами девушки, он представил себя на месте Даххарстта и постарался с этой точки зрения оценить все его поступки.