Арт-директор - [5]

Шрифт
Интервал

Все это делает тебя счастливым.

…Я очнулся от хлопнувшей двери. Поморщился, слишком громко, можно разбудить соседей, эту чертову пожилую семейную пару, и так недовольную тем, что к ним в соседи набился «молодой, хамоватый квартирант». С другой стороны, к черту их. Я смотрел из окна, как Яна ловит такси, закидывает сумки в багажник видавшей лучшие времена «тойоты». Спустя пару мгновений серый железный конь унес ее в будущее – там уже нет нас, а то, что было последние месяцы, не имеет никакого смысла. Хотя нет, все тот же опыт. Черт бы его побрал…

Весьма вовремя завибрировал телефон в кармане, вырвав меня из погрустневших мыслей. Мельком взглянул на дисплей и невольно усмехнулся. Эти женщины, они как будто реально обладают даром интуиции! А как иначе темнокожия Элия, стриптизерша из бара напротив моего дома, узнала, когда именно надо написать «Хочу приехать к тебе»? По крайней мере, в то, что Яна сама ей сообщила, мол, вахта окончена, верится с трудом.

Я ответил коротко – «приезжай ко мне». И подумал, что больше половины моих знакомых сейчас посмотрели бы на меня с такой лютой ненавистью, что ее хватит и на завтрак, и на обед. И были бы правы. И не правы одновременно.

Заиграться можно во все что угодно. В приставку «Sega» или в модный нынче «Xbox», но нельзя заиграться в чувства. Каждую свою девушку, не важно, был ли это серьезный роман или ода в социальных сетях, фельетон на один раз или пару ночей, я любил. Да, черт возьми, любил! И не надо зря сотрясать воздух фразами «ЛЮБОВЬ ОДНА И НА ВСЮ ЖИЗНЬ». Это все красивые слова из той же постановки под названием «Чудеса случаются», где хорошие – и обязательно красивые – девушки встречаются с богатенькими дядьками, потому что влюбились в них не из-за счета в банке и дорогих покупок в магазинах с надраенными витринами, а потому что, видите ли, чувства захлестнули.

Каждая девушка, каждый поцелуй, каждое прикосновение – отдельная история, стоп-кадр на пленке под названием «жизнь». Можно ее всю прожить только с одной картинкой в калейдоскопе и никогда не узнать, что же было там, позже этой семнадцатой (подставляйте свою) минуты. И нажав кнопку «паузы» слишком рано, есть шанс промахнуться и эта самая «пауза» превратится в «стоп». А может быть там, спустя пару катушек ленты, тот самый кадр? Как узнать, слишком часто останавливаясь?

Кто-то сказал, что лучшее враг хорошего. Прекрасная фраза. Я же люблю другую.

Хорошее – враг прогресса.

Кто-то скажет, эй, дружище, ты только пару минут назад сказал "прощай" девушке, чье сердце сейчас наверняка похоже на решето. И она плачет по тебе. Скучает. Скулит. Ее не успокоит ни алкоголь литрами, ни родственники словами, ни друзьями советами. Она думает, жизнь кончена, настал конец света, не по календарю Майя, не эфемерный, а самый что ни на есть настоящий: когда жить не хочется, когда новый вдох отзывается болью в груди, и внутри нарастает гулкая пустота, когда все кажется таким глупым и бессмысленным.

И зная это, прекрасно осознавая это, ты на самом деле ждешь другую девушку? Уже сегодня? Прямо сейчас?

Я усмехнулся. Внутренний диалог обнажал всю прелесть морали, воспитанной романтическими комедиями и любовными сагами всех времен и народов. И в чем-то он был прав: искренне понимаю, что Яне тяжело, плохо, но… ничего не могу с этим поделать. И не могу уйти в монастырь до тех пор, пока не получу от нее телеграммы с тремя словами: "Все в порядке". Так или иначе, она скоро отойдет и поймет, что я не идеал, не принц на коне и даже не его оруженосец; я был ветром, попутчиком на ее пути, не больше. Жизнь войдет в привычное русло и тогда Яне станет легче. А мне станет проще не думать об этом, когда я войду в девушку по имени Элия, что приедет с минуты на минуту.

Перед новой женщиной в моем доме я решил принять душ. Новой – потому что все наши встречи с Элией происходили или у нее, или у меня на работе. А как иначе, если дома ждала раньше милая наивная дурнушка?..

Сбросив одежду, я включил воду и подумал о том, что приводить домой другую пассию, когда от предыдущей простыни не остыли, тоже может показаться кому-то чересчур. С другой стороны, кто-то кому-то разве что-то обещал? Как однажды сказал мой любимый американский комик и актер Эдди Мерфи, «я что-то не вижу кольца на безымянном пальце».

И вообще, я так привык жить один! Переезд в эту пропахшую духом урбана квартиру послужил катализатором новой жизни. Будто вздохнул полной грудью! Жизнь с родителями, через которую каждый из нас проходит и которая каждому из нас надоедает, имела преимущества, что скрывать. И тебе вкусная еда, и чай, и глаженая одежда, и еще сотни мелочей, что мужчины не очень любят делать. Но когда появляется возможность приводить домой девушек в любое время суток, когда ты сам можешь приходить хоть в три утра, когда никто не пристает с расспросами, советами и нотациями…

В этот момент понимаешь, что такое настоящая свобода.

А затем начинаешь ей пользоваться.

В первую неделю на еще старом диване не проходило ночи без стонов и криков. Нет, никого не резали и не били. Наоборот – это время наполняло память яркими секундами, сладкими минутами и волшебными часами. И эта жизнь стала сказкой. Обычной такой холостяцкой мечтой о свободном рабочем графике, хорошем заработке и разнообразием на сексуальном фронте.


Рекомендуем почитать
Молитвы об украденных

В сегодняшней Мексике женщин похищают на улице или уводят из дома под дулом пистолета. Они пропадают, возвращаясь с работы, учебы или вечеринки, по пути в магазин или в аптеку. Домой никто из них уже никогда не вернется. Все они молоды, привлекательны и бедны. «Молитвы об украденных» – это история горной мексиканской деревни, где девушки и женщины переодеваются в мальчиков и мужчин и прячутся в подземных убежищах, чтобы не стать добычей наркокартелей.


Рыбка по имени Ваня

«…Мужчина — испокон века кормилец, добытчик. На нём многопудовая тяжесть: семья, детишки пищат, есть просят. Жена пилит: „Где деньги, Дим? Шубу хочу!“. Мужчину безденежье приземляет, выхолащивает, озлобляет на весь белый свет. Опошляет, унижает, мельчит, обрезает крылья, лишает полёта. Напротив, женщину бедность и даже нищета окутывают флёром трогательности, загадки. Придают сексуальность, пикантность и шарм. Вообрази: старомодные ветхие одежды, окутывающая плечи какая-нибудь штопаная винтажная шаль. Круги под глазами, впалые щёки.


Три версии нас

Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.


Сука

«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!


Сорок тысяч

Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.


Мексиканская любовь в одном тихом дурдоме

Книга Павла Парфина «Мексиканская любовь в одном тихом дурдоме» — провинциальный постмодернизм со вкусом паприки и черного перца. Середина 2000-х. Витек Андрейченко, сороколетний мужчина, и шестнадцатилетняя Лиля — его новоявленная Лолита попадают в самые невероятные ситуации, путешествуя по родному городу. Девушка ласково называет Андрейченко Гюго. «Лиля свободно переводила с английского Набокова и говорила: „Ностальгия по работящему мужчине у меня от мамы“. Она хотела выглядеть самостоятельной и искала встречи с Андрейченко в местах людных и не очень, но, главное — имеющих хоть какое-то отношение к искусству». Повсюду Гюго и Лилю преследует молодой человек по прозвищу Колумб: он хочет отбить девушку у Андрейченко.