Арт де Строй 1 - [15]

Погиб Дарс де Камп во время выполнения очередного поручения, которое ему дал Робби Мельница, мелкий оптовый торговец меркатом, легким наркотиком и галлюциногеном, отправив парнишку на первый ярус с заданием отнести пакет Гарри Мопсу, уличному торговцу наркотиками. В это время Дарс входил в банду "Стилет", довольно серьезного преступного образования, состоящего из подростков от десяти до шестнадцати лет и выполнявшего поручения бандитов из клана местного дона Морриса, курирующего дела с первого по пятый ярус северного района Мегаполиса. Для паренька поручения Робби Мельницы были серьезным карьерным ростом и неплохим доходом, поэтому на очередное задание он согласился легко. С наступлением темноты молодой гонец спустился на первый ярус, миновал местный квартал "красных фонарей", прошел по темному переулку и оказался у точки Гарри Мопса, где должен был передать пакет заказчику. Мопса в условленном месте не оказалось, вместо него парнишку встретил выстрел из станера, но попасть в молодого парня бандитам не удалось, так как он резко присел и прыгнул в сторону переулка, откуда только что вышел. Здесь Дарса догнал выстрел из игольника, встречи с которым в узком переулке было невозможно избежать. Мельчайшие иголки прошили его тело насквозь, но не лишили желания избежать встречи с теми, кто в него стрелял. Превозмогая боль, молодой преступник бросился вдоль переулка, где столкнулся со взбешенным бандитом по имени Дорс, которому тоже достало несколько игл и которого ему удалось сбить с ног весом своего тела при столкновении. Сзади обоих приложили новым разрядом из станера, после чего Дорс окончательно вышел из себя, сначала дав в рожу Фиксе, который должен был уложить парня с одного выстрела станера, а потом, отыгравшись на парализованном теле несчастного наркокурьера, на которое пришлась большая часть заряда.

Фактически паренька убил Дорс, забив его до смерти ногами, хотя и выстрел из игольника мог оказаться смертельным. Владелец игольника, насколько я понял из памяти Дарса де Кампа, мог опасаться задеть выстрелом своего подельника, ожидавшего курьера в темном переулке и страхующего группу от того, что парень сможет увернуться и броситься назад. Сведения об игольнике в памяти парнишки были, что позволило мне заключить, что ему очень крупно повезло, так как будь он в любой броне, для преодоления которой и было изобретено это оружие, то паренек, несомненно, потерял свои ноги, так как к пронизывающему эффекту игл, мог добавиться еще и мощный ударный. Иглы, потеряв свою кинетическую энергию, могли так же не пробить броню на выходе из тела и воткнуться в нее, мешая любому движению и разрывая ткани тела. В условиях боевых действий подобные повреждения на сто процентов выводили из строя любого бойца в средней и легкой броне, оказавшегося на расстоянии двадцати метров от владельца этого вида оружия, рассчитанного на бой в закрытых помещениях и коротких дистанциях. Естественно, что подобный вид оружия для владения гражданскими лицами был запрещен, в отличие от станеров, способных парализовать противника, без нанесения ему летальных повреждений на расстоянии от одного до десяти метров. Бывшему владельцу моего тела повезло, что выстрел игольника был, действительно, сделан по ногам и, иглы прошили ноги насквозь, не задев серьезных нервных стволов или узлов. Именно это обстоятельство позволило мне сейчас пользоваться ногами, так как травма, полученная от выстрела из игольника, на фоне разрыва селезенки, переломов ребер и одной из тазовых костей, совмещенных с отбитыми внутренностями, оказалась не самой большой раной на теле паренька.

За обследованием канализацией и охотой на крыс я проводил время до того, пока не чувствовал голод или не решал возвращаться. Впрочем, проголодаться на охоте было довольно сложно, так как хоть и я отказался от сыроядения, но не прекратил пить их кровь, так как чувствовал как от каждого глотка крови по телу разливается приятное тепло и энергия. От энергии сознаний крыс и их структур я тоже не отказывался, поэтому быстро шел сначала на поправку, а потом к физическому совершенству, как я себе его понимал. Вторым орудием охоты, которое я изготовил пользуясь памятью пожилого врача, был довольно серьезный тесак, наподобие мачете, но обратная сторона его была заточена до половины клинка. Этот клинок был способен как рубить, так и колоть, нанизывая тушку грызуна на свое лезвие. Лезвие тесака было всего около пятидесяти сантиметров, но его вес и баланс позволяли им работать как казацкой саблей, позволяя при этом приемы рапиры и кинжала, так как он по размерам все же был ближе к ножу и кинжалу. Отмахаться таким ножичком от любой крысы можно было без особых проблем, причем даже если эта крыса была двуногой и могла говорить. Тесак я носил на поясе в кожаных ножнах, сшитых из старых сапог, оставленных в каптерке рабочими. Ниток у меня не было, поэтому вместо них я скрепил кожу скрепками их тонкой стали. Получилось дешево и сердито.

С обеда или второго приема пищи, я вновь занимался усиленными тренировками, пока не выматывался настолько, что просто падал с ног. Эти тренировки были связаны с бегом вниз и вверх по лестницами коллектора, причем очень скоро я начал таскать в мешке за плечами все большие и большие куски металла. После второй тренировки, я отдыхал, вновь тренируясь выбрасывать из себя силовой жгут или пытаясь им поднять с пола комнаты кусочек мусора. Эти упражнения я начал после того, как заметил, что быстрый выброс силового жгута способен был поднять легкую пыль на своем пути. Надо сказать, что тренировки с эфирным телом выматывали не меньше физических упражнений, так как в процессе их я терял эфирную энергию, что было очень и очень болезненно. При охоте потери энергии на бросок жгута тут же возмещались энергией сознания грызуна, тогда как на тренировках этого не происходило. Именно поэтому тренировки с эфирным телом были делом болезненным и изматывающим, требуя для своего выполнения большую силу воли и терпение. Поднять с пола кусочек мусора пока у меня не получалось, но я надеялся, что со временем у меня выйдет и это. Помимо этого я заметил, что стрельба из лука, я занимался и с ним, здорово помогает при выполнении тонких движений с силовым жгутом. В целом прогресс был и в стрельбе, но в этом я особых задач себе не ставил, так как против огнестрела, игольника и станера лук абсолютно не плясал. Вечером, до и после ужина, тренировки продолжались, так как я себя, вернее свое тело, совсем не щадил. Вечерние тренировки были самыми легкими, так как я набивал грушу, вытащив из памяти пожилого доктора то, что с восьмого класса и до окончания школы он ходил на секцию бокса, а со службы в армии принес начальные приемы рукопашной борьбы и боевого самбо. Я прекрасно понимал, что знание и умение совсем разные вещи, поэтому старался освоить практические навыки и ударную технику с помощью обычного мешка, набитого грязью, землей и песком, насобирав их со своего этажа канализации. В общем, зря я времени не терял и уже через неделю начал чувствовать результат, а на третьей неделе окончательно понял, что мое здоровье полностью восстановлено, а тело начало прогрессировать в развитии.