Аромат золотой розы - [59]

– Я завтра же найду его для тебя, – пообещал Штерн. Сам он хоть и считался лютеранином, но не видел в этом никакого препятствия. Если бы Луиза попросила, он даже перешёл бы в католицизм, но она этого не требовала.

Следующее утро выдалось на удивление ярким. Солнце заливало комнату, все три окна номера Луизы пробивали блистающие снопы света. Она стояла у окна, купаясь в тёплых солнечных лучах. Что-то неуловимое, словно бы забытое воспоминание или обрывок сна, тревожили её, но Луиза никак не могла понять, что это такое. Где она уже видела эти снопы света? Там тоже были залитая солнцем комната и ощущение огромного счастья.

Генриетта разлила по чашкам кофе и пригласила тётку к столу. Луиза только успела присоединиться к племяннице, когда в дверях номера появился Штерн.

– Доброе утро, – поздоровался он и нежно поцеловал лоб невесты. – Мы венчаемся через два часа в соборе Святого Николая, что в квартале отсюда. И поскольку самая модная женщина Лондона не может идти под венец в старом платье, я взял на себя смелость купить в местной лавочке, торгующей брюссельскими кружевами, платье и фату. Посмотри, может, ты согласишься их надеть?

Он и об этом подумал! Господи, да разве она заслужила такого мужчину?! Стараясь не разрыдаться от счастья, Луиза только и смогла сказать:

– Спасибо тебе…

– Всё, я ухожу, ведь жених не должен видеть невесту в подвенечном платье до свадьбы. Только дай мне руку, пожалуйста, – попросил Штерн.

Он взял исхудавшие пальцы Луизы и надел на безымянный изящное золотое колечко с большим овальным бриллиантом, а потом поцеловал её ладонь и вышел.

Луиза стояла, не в силах пошевелиться. Генриетта затормошила её:

– Ой, тётя, как красиво! Давайте и платье достанем. Можно?

Не дождавшись ответа, девушка развязала пышный бант на большой коробке и вынула из неё белое кружевное платье на атласном чехле.

– Просто сказка! – обрадовалась Генриетта и, положив наряд на кровать, стала развязывать ленту на круглой, похожей на шляпную картонку коробке.

Внутри оказались длинная вуаль из таких же кружев, что и на платье, и золотая диадема, где в переплетении изящных веточек сверкали бриллиантовые цветы.

– Ах, я горжусь: моя тётя будет самой красивой невестой в мире! – ликовала Генриетта. Она суетилась вокруг застывшей столбом Луизы, пытаясь расшевелить тётку. Убедившись, что ничего не выходит, девушка наконец сдалась и попросила: – Скорее одевайтесь, до венчания всего полтора часа, а ещё доехать нужно.

Луиза как будто проснулась, но наряжаться не спешила.

– Хорошо, я всё сделаю, как только вернусь, – пообещала она и выбежала в коридор.

Мадемуазель де Гримон постучала в соседнюю дверь и, не дожидаясь ответа, вошла в номер своего жениха. Штерн в белоснежной рубашке и тёмно-серых панталонах, стоял около зеркала. Чёрный фрак ещё висел рядом на спинке стула. Он повернулся к невесте и удивленно спросил:

– Что случилось, дорогая?

– Я должна сказать тебе кое-что, до того как ты встанешь рядом со мной в церкви, – собрав всё своё мужество, заявила Луиза. – Ты должен узнать обо мне одну вещь. Я не девственна. Свою невинность я продала семнадцать лет назад в тюрьме Тулузы, обменяв её на жизнь Генриетты, ну и свою, конечно. Если ты не сможешь через это переступить, я пойму и мои чувства к тебе останутся прежними.

– Я давно об этом знаю. Ещё два года назад, из слов, проскользнувших у Генриетты, я понял, как вы остались в живых. Я горжусь тобой, ведь отнюдь не все способны так жертвовать собой ради близких. За это я люблю тебя ещё больше.

Стойкости Луизы пришёл конец: слёзы вновь ручьём хлынули из её глаз.

– Почему я всегда плачу рядом с тобой? – всхлипывая, спросила она. – Не хочу плакать, но ничего не могу с собой поделать.

– Наверное, чтобы я протянул тебе платок, – ласково объяснил жених, обнимая её. – Ну а если говорить серьёзно, всё просто: тебе столько лет пришлось быть сильной, что теперь, когда у тебя есть опора, ты можешь наконец позволить себе маленькую слабость.

– Я люблю тебя, – прошептала Луиза, прижимаясь к родному плечу.

– Я тоже тебя люблю, – улыбнулся Штерн, – и хочу через час с тобой обвенчаться. Как ты на это смотришь?

– Ой, я быстро оденусь! Спасибо тебе за наряд, но ведь он обошёлся в целое состояние. Уж я-то знаю, сколько стоят брюссельские кружева… да ещё и диадема.

– Я впервые покупаю наряды для своей женщины и наслаждаюсь этим, – улыбнулся Штерн и напомнил: – Ты обещала быстро собраться!

Луиза побежала к себе и через три четверти часа спустилась к экипажу в роскошных белых кружевах. Нежная фата сбегала из-под бриллиантовой диадемы, струилась по чёрным волосам Луизы, оттеняя её яркие глаза. Генриетта оказалась права: мадемуазель де Гримон стала прекраснейшей из невест, а счастливая улыбка сделала её совсем молодой.

В огромном гулком соборе их встретил кюре и осведомился, кто будет свидетелем у новобрачных и есть ли у них кольца. Штерн протянул ему два гладких золотых ободка и, указав на Генриетту, объяснил:

– Святой отец, мы чудом вырвались из Франции, поэтому наших родных и друзей здесь нет. У нас лишь один свидетель – герцогиня де Гримон. Этого достаточно?