Аромат золотой розы - [29]

– Ого, тысяча двухсотый год, – заметила Орлова, поглядев на даты под именами главы рода и его супруги. Фрейлина пробежалась взглядом по многочисленным ветвям рисованного дерева и поняла, что в его макушке слишком мало отростков. Похоже, что герцоги де Гримон к концу восемнадцатого века оказались то ли нежизнеспособными, то ли невезучими, но их многочисленные дети часто не выходили из младенческого возраста, да и сыновей было маловато. В итоге ко времени печальных событий, приведших к падению монархии и казни Людовика XVI с его прекрасной королевой, на свете жили лишь два отпрыска этого знаменитого рода: будущий отец Генриетты герцог Франсуа и его сестра Луиза. Под именами их родителей были проставлены даты смерти.

– Вы видите, ни моей мамы, ни тем более меня здесь нет, – грустно заметила девушка. – Луизе было не до того, чтобы вносить записи в родословное древо, да она, скорее всего, и забыла об этом пергаменте.

– Теперь вы можете сделать это сами, – подсказала фрейлина.

Она кивнула на перо, но Генриетта отчаянно замотала головой:

– Нет! Вот вернется Луиза, она всё сделает. Я без неё ничего писать не буду.

Агата Андреевна мгновенно сообразила, в чём дело, и сменила тему:

– Конечно, вы правы. Но я вас утомила. Идите соберите вещи – только самое ценное, а из одежды выбирайте лишь обувь и простое бельё, платья и чепчики купим завтра.

Генриетта покорно кивнула (было заметно, как она устала), попрощалась и ушла, а Орлова развернула на столе родословное древо. Она собиралась выписать те имена, которые её заинтересуют. Скорее всего, человека, обидевшего похитителя, следовало искать во временном интервале длиной в человеческую жизнь. Если учесть, что Луиза и её племянница покинули Францию семнадцать лет назад, то смотреть нужно начиная с девяносто восьмого года, а потом идти вниз по родословному древу лет на тридцать-сорок.

– Итак, кто же тут у нас есть? – пробормотала Агата Андреевна, поудобнее устраиваясь за столом. Она приготовилась к долгой работе, но этого не потребовалось. Фрейлина добралась лишь до бабки Генриетты – матери последнего герцога и его сестры Луизы. Прочтя имя этой женщины, Орлова даже присвистнула. В красиво прорисованной виньетке чёткими готическими буквами было выведено: «Мария-Луиза Беатрис, графиня де Гренвиль». Ниже стояли цифры: «1762–1786». Так почему же Генриетта об этом умолчала?

Глава десятая. Заколоченный дом

Генриетта поливала цветы. В малой столовой дома маркизы де Сент-Этьен – комнате светлой и на редкость уютной – окна смотрели на восток и на юг. В утренние и полуденные часы её насквозь пронизывало солнце. Радуясь щедрому теплу, в комнате цвели герани. Даже не цвели, а бушевали: на ажурных подставках, выставленных вдоль стен теснились горшки, а в них – пышные, яркие шапки. Всех оттенков розового, снежные, алые и ярко-красные, они были так хороши, что постоянно притягивали взгляд. Белая мебель, светлый шёлк стен, натюрморты с цветами и фруктами в золочёных рамах довершали полную очарования картину. Здесь надо было наслаждаться красотой и радоваться жизни, жаль только, что не у всех это получалось.

Генриетта не зря схватилась за лейку: ей хотелось провалиться сквозь землю, так было стыдно. Какой же дурочкой кажется она теперь Агате Андреевне! Не знать, как зовут собственную бабку?! Ведь Орлова несколько раз повторила вслух имя графини де Гренвиль. Если бы Генриетта удосужилась поговорить с тёткой о своей родне или внимательнее посмотрела бы на родословное древо, такого казуса не случилось бы. Понятно, что Луиза, рассказывая об их семье, говорила лишь о родителях Генриетты. Но ведь можно было и самой спросить!

Девушка бросила взгляд в сторону окна, там, разложив бумаги на старинном овальном столике, сидела Орлова. Фрейлина старательно читала записи на ветвях родословного древа, но её сосредоточенный вид Генриетту не обманул. Агата Андреевна деликатничала – давала ей возможность «сохранить лицо». Но Генриетта привыкла встречать удары судьбы с поднятым забралом, и сейчас её тоже не нужно было жалеть!

– Дело в том, что мы с Луизой слишком долго жили совсем другой жизнью, – обратилась она к Орловой. – Франция, титул и имения казались чем-то эфемерным, они как будто есть, но их нельзя потрогать, они не согреют, не накормят, не помогут выжить. Я никогда не знала, что со всем этим делать, не знаю и теперь…

Орлова ободряюще кивнула.

– Конечно, это всё так понятно. Наверно, по-другому и не бывает. Но давайте, пока Мари не принесла крестьянские платья, обсудим дальнейшие планы. Учитывая наше открытие, нынешняя графиня де Гренвиль становится подозрительной фигурой. Я очень рассчитываю на хозяйку сторожки Клод. Эта женщина давно живёт рядом с домом графини и явно общается с соседскими слугами. Надобно разговорить Клод, но так, чтобы не вызвать лишних подозрений. Кстати, вы запомнили нашу новую фамилию Леони?

– Да, конечно! Итак, мы с вами будем тёткой и племянницей. Но кто мы? Крестьянки или горожанки? – сосредоточившись на новой роли, уточнила Генриетта.

– Наверно, проще всего назваться городскими служанками. Предположим, мы жили в провинции, например, в Орлеане, и в нашей семье все женщины трудились в услужении.