Аромат гиацинтов - [39]

Джуди испытала огромный соблазн, но отрицательно покачала головой:

— Я буду выглядеть как проститутка.

— Не глупи! Я сделаю это очень… О! Как это слово? Ос… Осторожно. Да, именно осторожно. Прошу тебя! Я хорошо разбираюсь в косметике. Я — член клуба любителей театра. Перед спектаклем всем помогаю с макияжем, даже если сама не играю.

— Ты играешь? — заинтересованно спросила Джуди. Она давно хотела вступить в такой же клуб. Но сначала дети были маленькими, а потом умер Джон. Пришлось работать, и совсем не оставалось времени на хобби.

Берта усмехнулась.

— Играю, когда мне дают роль. И муж иногда с интересом принимает участие. Но редко. Он очень занят: на репетиции, заучивание ролей не хватает времени. А жаль. У него действительно есть талант, намного больший, чем у меня. Мне нравится и закулисная работа. Люблю делать прически, гримировать. Может, ты все-таки позволишь загримировать тебя завтра утром? Тогда сможешь спуститься с нами на пляж. Наверно, тяжело сидеть целыми днями в номере?

Джуди подумала и решилась:

— О'кей. Спасибо, Берта. В конце концов, сколько можно сидеть взаперти? Я хотела бы спуститься на пляж, поплавать в море, насладиться последними днями отпуска.

Следующим утром немка пришла к приятельнице с целым чемоданом косметики и решительным блеском в глазах. Для начала она наложила на лицо Джуди слой основы, потом замазала тонкой кисточкой синяки и в конце концов все это закрыла пудрой, положив на скулы немного румян.

Закончив, она отступила назад, любуясь своей работой. Сказала:

— Все. Ты — как новенькая. Иди, смотри.

Джуди увидела себя в зеркале и обрадовалась: косметика была положена просто потрясающе. Правда, губы так и остались немного припухшими, но под помадой не были видны трещинки, а синяки практически исчезли.

— Невероятно! — выдохнула Джуди. — Берта, ты — гений. Я и сама с трудом различаю синяки. Если бы не знала, что они здесь есть, то никогда и не заметила бы.

Берта скромно взглянула на подругу и что-то сказала на своем языке.

— Извини… Я совсем не знаю немецкого.

— Я сказала «спасибо»…

— Вот это я как раз поняла. А дальше?

— «Я рада».

— Теперь мне хочется выучить не только испанский, но и немецкий, — весело сказала Джуди.

— Да, думаю, это необходимо. Я немного поучу тебя. — Берта одобряюще взглянула на нее. — Немецкий — очень формальный язык. Грамматика усложнена, но я уверена, что очень скоро ты сможешь перекинуться с людьми хотя бы несколькими фразами.

Когда подруги спустились на пляж. Вольфганг и дети купались в море. Никто не обратил на Джуди внимания, не окинул любопытным взглядом. Все были слишком заняты солнечными ваннами, играми, своими собеседниками.

Джуди успокоилась, опустилась на матрас и стала читать книгу. Берта легла рядом и закрыла глаза.

Ни та, ни другая не услышали шагов и не заметили стройных загорелых ног, появившихся в поле зрения дам. Джуди лениво посмотрела на них, потом ее взгляд медленно поднялся вверх по этим ногам, по узким бедрам к обтягивающим черным плавкам, плоскому животу, мускулистой, — загорелой груди и такому знакомому лицу. Сердце ее затрепетало.

— О… привет. — Неужели это ее голос? И почему он так дрожит? Джуди разозлилась на себя за свое волнение.

Марчелло бросил на нее унылый взгляд и нахмурился. Если раньше она лишь догадывалась о том, как он отнесся к их размолвке, то теперь ясно поняла: испанец до сих пор в ярости. Она не знала, причинила ли боль его чувствам или всего лишь ранила самолюбие. Однако, что бы это ни было, совершенно очевидно: Марчелло не нравилось получать «нет» в ответ, не нравилось уходить побежденным.

Жена задела его самолюбие несколько лет назад, променяв на другого мужчину, и он тяжело пережил это. Может быть, поступок Ренаты сделал его таким чувствительным к другим отказам? Ей следовало подумать об этом. О том, как, больше не причиняя ему боли, все-таки дать понять, что их коротким отношениям пришел конец.

— Значит, ты вышла из заточения? — спросил испанец. — А я уж начал думать, что будешь отсиживаться в своих апартаментах, пока не придет время лететь домой.

Джуди судорожно искала какую-нибудь достойную ответную фразу и не находила. Мешала сумятица, поднявшаяся в мыслях и чувствах. Марчелло взглянул на лицо англичанки и округлил глаза.

— Господи… Твоя кожа зажила… Как за такое короткое время могли исчезнуть синяки?

— Берта сотворила это чудо, — Джуди кивнула в сторону подруги.

Марчелло прищурился, внимательно осмотрел глаза, щеки, шею пострадавшей. Черные брови недоуменно поднялись.

— Каким волшебным средством?

— Это — макияж, дорогой, — проинформировала его Берта, сев на лежаке и обхватив руками колени. — Все это сделано при помощи косметики, мой любимый бывший зять. Вот этими пальчиками. — Она кокетливо приподняла холеные руки.

Испанец бросил на нее мимолетный взгляд.

— Это невероятно. Я вообще с трудом замечаю какие-либо следы. На коже ничего не видно. Прими мои поздравления, Берта.

Она скромно улыбнулась, подняв уголки губ и хлопая ресницами.

— Благодарю, Марчелло. Я просто решила, что пора ей прекратить прятаться в номере, нужно присоединиться к нам, позагорать на солнышке. А то дома никто не поверит, что она отдыхала в Испании.