Арнольд и я. Жизнь в тени Австрийского Дуба - [7]

Однако к моменту окончания школы у меня были неплохие перспективы дальнейшей карьеры, особенно на фоне остальных учеников. В те годы, когда я училась в школе, отец часто рассказывал нам о статьях из газеты Los Angeles Times, а новостные репортажи открыли для меня дверь в большой мир. Надо сказать, что все новости сливались в один бесконечный список кровоточащих ран Лос-Анджелеса: бунт чернокожего населения в Уоттсе; студенческие собрания в Университете Беркли для защиты свободы слова в кампусах; трупы американских солдат во Вьетнаме; русские под властью Косыгина и Брежнева; голодающие китайские дети – жертвы революции. Каждый из этих несчастных, вне всякого сомнения, имел больше прав на сочувствие, чем я. Новые знания притупили мой гнев, предоставив мне примеры, с которыми я стала сравнивать свою малоприятную жизнь.

Я была одним из тех подростков, которые задумываются о природе человека, и всячески пыталась понять мотивы людского поведения. Размышляя над этим, я пришла к неутешительным для себя выводам относительно жизни в таких необычных условиях. Мне начала нравиться идея индивидуализма, и я почувствовала не только готовность отпраздновать окончание школы, но и свободу от необходимости притворяться представителем высшего класса: теперь Барбара Джейн Аутленд имела смелость пригласить к себе в гости подруг детства из Сан-Марино. Я бросала им вызов – прийти ко мне домой и посмотреть на то, как «БиЭй» существует на «неправильной» стороне жизни. Пусть они сравнят мое нынешнее положение с моим прошлым: прилежная ученица, любимица учителей, лидер школьного самоуправления, член клуба, капитан группы болельщиц. Девчонка, у которой всегда был парень, душа компании. Не стоит говорить о том, что я ревностно оберегала однажды созданную репутацию.

Мои друзья всегда знали, что я любила устраивать не совсем обычные вечеринки, и с удовольствием приняли странное приглашение. В назначенное время к нашему дому начали съезжаться гости; выходя из машины, они сразу же попадали в апартаменты управляющего, оборудованные всего лишь одной ванной комнатой. По пути от холла до лифта гости глазели на наших пожилых жильцов и нервно похихикивали над поникшими головой в креслах-каталках или бубнящими стариками, которые смотрели на них потускневшими глазами. Благодаря удачному стечению обстоятельств в тот день у соседских коров случился запор, и поэтому запах от них «поприветствовал» гостей только тогда, когда они пересекали дверной проем нашего гостеприимного жилища.

Несмотря на некоторую нервозность, я чувствовала огромное облегчение от того, что прошла «точку невозврата»: гости стали свидетелями моего существования в этом унылом доме, и к концу дня я уже буду знать, как мне жить с этим дальше. Очень скоро нам с друзьями придется попрощаться и столкнуться с реалиями студенческой жизни в колледже. Осознавая все это, мы плакали под песню Yesterday Пола Маккартни. Все двадцать человек, приглашенные на вечеринку, наслаждались уникальным коктейлем из юношеских слез, объятий и смеха в тот вечер празднования окончания школы. Затем наша развеселая компания погрузилась на машины и поехала в бухту Лонг-Бич, и здесь мы, намазавшись маслом для загара, подставили нашу молодую кожу приветливому солнцу Южной Калифорнии.

Когда мы небольшими группками позировали на пляжных полотенцах, я прошептала достаточно громко, чтобы все кругом услышали: «НЕ ПОВОРАЧИВАЙТЕ голову все разом, но зацените того парня вон там» – и указала носом направление. Конечно же, вся наша компания, проигнорировав мое замечание, тут же повернулась в указанном направлении.

Все мы совершенно бестактно начали отпускать шуточки и хором произносили: «Не может такого быть!» – его отчетливая мускулатура вызывала у нас юношеский сарказм. Все, что мы могли сделать, – наслаждаться нашим неудержимым смехом по поводу этого занятного парня.

«Мистер Тело» позировал в плавках бирюзового цвета, и его развитая мускулатура бронзовела от каждого лучика солнца. Никогда прежде мы не сталкивались с бодибилдерами, но хорошо понимали, что этот момент достоин того, чтобы быть увековеченным, и каждая из нас сфотографировала этого чудака на память. До сих пор эта фотография хранится в одном из моих альбомов, и запечатленный на ней культурист продолжает демонстрировать нечто такое, что однажды уже приковало к нему взгляд двадцати пар удивленных глаз. Если тогда он правильно истолковал наше внимание к его персоне, то его самомнение получило дополнительную поддержку; в противном же случае он мог просто впасть в уныние от наших насмешек. Сегодня мои друзья с трудом припоминают того парня из-за большого количества впечатлений и времени, прошедшего с тех пор, но я помню его потому, что мне пришлось воскрешать в памяти все события моей жизни. Выживание, как известно, зависит от наблюдательности, и я вполне заслуживаю пятерки за свою память.

Возвращаясь в тот день домой, я вспоминала две свои вечеринки, и, хотя у меня еще сохранились воспоминания о праздновании этого события с семьей, больше всего мне врезались в память личные переживания и размышления. Как мне сказать маме и папе о том, что я открыла тайну нашего жалкого существования своим друзьям? Новость о том, что я стесняюсь условий нашей жизни, вне всякого сомнения, огорчит их. Да и моя младшая сестра Салли опасалась, что с началом моего обучения в колледже она потеряет поддержку близкого ей человека. Я, конечно же, переживала за сестру, но была не в силах поддержать ее.