Армский клон - [28]

— Я хотела сказать… — виновница общего веселья совсем запуталась, смутилась, и, раскрасневшись, спряталась за спины подруг.

— Вот так, неожиданно, и выясняются тайные силы, руководящие нашей жизнью! — сердито подытожил господин Хм и отправился утещать Дашу, а Вихрастый громко произнёс:

— Как в воду глядел, Вовка!

— Почему это?

— Да тут обнаружились такие заморочки…

— Давай выкладывай, не стесняйся, Учёный! — господин Хм, он же Вовка, никогда не откладывал дел в долгий ящик.

Однако Судьба распорядилась иначе. Установленная на первом этаже общежития сирена вдруг подала голос. Тягуче-траурные звуки нарастали и через минуту, казалось, заполнили все уголки самого красивого дома в Подземном царстве.

— Тревога! Тревога! Тревога! — звучало на разных языках, и буквально через считанные секунды здание превратилось в подобие разворошенного муравейника.

…..Мария очень любила свой Дневник. Когда-то папа подарил ей несколько тетрадей с надписями, тиснёнными золотом. Тогда Она не понимала, что это друзья из типографии сделали отцу шутливый подарок за отлично прочитанную лекцию о международном положении. Пятиклашка с удовольствием рассматривала слова "Тетрадь", выполненные то печатными буквами, то письменным шрифтом, а на одном из подарков, кроме обычной надписи, внизу обнаружила свою фамилию и восхитилась. Поскольку инициалов не было, девочка посчитала, что подарок предназначался ей.

Потом, годы спустя, едва подрастковый негилизм овладел ею и Машенька люто возненавидела всякий намёк на взяточничество, она решила выбросить злополучные тетради, но пожалела идущие от сердца дневниковые записи. Спустя много лет, когда родители уже развелись, от папы в качестве памяти осталась пара оригинальных изданий — Блок да Пушкин — и эти, печально известные тетради. Прошли ещё годы, не стало папы, сгорели на полянке перед новым домом в Череповце уложенные в ведро дневники, и всё сохранилось только в памяти. Теперь Мария, размышляя о былом, жалела, что тогда, стараясь не сделать неосторожным словом больно мужу, уничтожила многолетний труд — ведь Дневник отражал всю её духовную жизнь…Как бы они пригодились теперь, когда всё чаще думалось о написании романа…

— Однако! Сколько можно размышлять! — недовольно сказала сама себе госпожа Л. и принялась листать последние исписанные страницы, раздумывая, не пора ли их вообще вырвать — чего никогда не делалось раньше…

— Нет. Перечитаем сначала. Может, под настроение всякую чушь изложила, потом стыдно будет, — как многие одинокие люди, Мария любила рассуждать вслух.

Дневниковые записи.

… Сегодня Пасха…Как ни странно, мне совсем не страшно, хотя уже три часа ночи. Я тут пришла к выводу, что домовой — вовсе не друг, а враг. Помню же, читала, что у этих сущностей характер хозяина дома. Только вот кто это? Тот, что владеет квартирой или живущий в ней? Но Сын не живёт, а только посещает. Женщина же не может быть хозяином?

Одни вопросы. Никто не знает ответа… Это сейчас ночь. А вечером он, домовой, всласть поиздевался надо мной. Кстати, только что нажала нужную клавишу, чтобы это слово писать с большой буквы — взрослое существо всё-таки, хотя и не родное! — а компьютер выдал написание с маленькой… Чудеса в решете!

Но — вернёмся к обидам.

— Перемешиваю рис с мясом на сковородке, вдруг огромная крошка срывается с ложки и прямо, простите, в декольте моего халата. На обнажённую грудь — не слабо, как сказали бы мальчишки. Боль, конечно! За что?

— Без конца ошпариваюсь кипятком. Помня рассказы Нины Николаевны, предельно осто-рожна, только потому ещё не в реанимации. Сынок бы подумал: "Видишь, вы обе полусумасшедшие". И как всегда в подобных случаях, ошибся бы. Нина Н. просто очень несчастная графиня, попавшая в чёрную, проклятую квартиру. Я ей сто раз об этом говорила, она не верила.

— А волос! Всегда, готовя еду, я завязываю бантик на макушке, дабы избежать неприятно-сти. И вдруг вчера вытаскиваю…Фу, противно говорить, но самое смешное, что этого просто быть не могло…

4. Марина, милейшая Хозяйка квартиры, с великолепными актёрскими данными! Жаль, я поздно разгадала эти маленькие хитрости. Когда поддразнивала Андрея, её мужа, то она вдруг переиграла: несколько раз подряд изобразила говорящего Аристона (электронагре-ватель воды в ванной), явно намекая на то, что любимый мой Сынуля поведал ей якобы о возможном помешательстве собственной мамаши. Кстати, это в её духе. Бедная Марина не раз жаловалась на грубых и маразматических стариков.

— Сколько гнусности скопилось! Сестра называет мои планы фантазиями, Сын — прожектами, и только благородная Глубинка верит и понимает меня. А может, я принимаю желаемое за действительное? Вон опять, постучавшись к Глафире — пьяной, естественно, по случаю праздника! — и назвавшись, я в ответ услышала отборный мат. В будние дни, трезвая, она всегда встречает меня с улыбкой и расспрашивает, как дела.

Что-то и писать расхотелось.

Глава 3.

Стройные ряды Клонов шли в наступление. Молчаливые и уверенные в себе, лишённые всяческого сомнения или боязни, они наводили ужас на молодёжь. Однако господин Глеб, профессор Попов и Тициан так мудро распределили силы, что вскоре студенты обрели самостоятельность и ощущение превосходства над нечистой силой Клонов. Новый Штаб руководил военными действиями, и достаточно быстро студенты начали теснить врагов. Но до победы было очень далеко, это понимали все, и руководство собралось на совещание. Требовалось Нечто, способное перевернуть ход событий…