Армия Ночи - [2]

Я бросил рюкзак на пол, достал афишу и, развернув ее, наклеил на внутреннюю сторону двери. Отступил на шаг, и вот он — Король, улыбающийся мне сквозь тьму, блистательный на фоне черного бархата. Сара ни за что не пройдет мимо этих пронизывающих зеленых глаз и лучистой улыбки.

Чувствуя себя в большей безопасности под пристальным взглядом Элвиса, я углубился во тьму. Словно в церкви, рядами тянулись длинные скамьи; в воздухе ощущался слабый запах тел человеческой толпы, давно покинувшей это помещение: когда-то здесь сидели пассажиры, дожидаясь следующего парома на Манхэттен. Кое-где лежали постели из газет, сооруженные бездомными, но; если верить моему носу, ими не пользовались уже на протяжении нескольких недель — с тех пор, как тут объявился хищник.

За мной осторожно следовало множество крошечных лапок; крысы все еще терялись в догадках, что я собой представляю. Я наклеил бархатно-черные афиши с Элвисом на каждый выход из терминала, их яркие краски дисгармонировали с тускло-желтыми предостережениями о крысином яде. Потом залепил афишами разбитые окна, чтобы, куда Сара ни кинулась, ее повсюду встречало лицо Короля.

У одной стены я нашел разорванную в клочья рубашку, испачканную свежей кровью и выброшенную за ненадобностью, словно конфетную обертку. Пришлось напомнить себе, что это осталось не от Сары, которую так волновали свободная воля и всякие милые пустячки, имеющие отношение к Элвису. Теперь она — хладнокровный убийца.

Прежде чем снова застегнуть рюкзак, я достал оттуда восьмидюймовую фигурку, изображающую Элвиса на телевизионном концерте «Возвращение» шестьдесят восьмого года, и положил ее в карман. Я надеялся, что мое лицо, знакомое Саре, защитит от нападения, но никогда не повредит иметь под рукой надежное проклятие.

Наверху, где из стены, нависая над залом ожидания, выдавались офисы паромной администрации, раздались какие-то звуки. Инферны предпочитают устраиваться в маленьких, высоко расположенных помещениях. Лестница была одна, ступени в середине провисали, словно старый фартук. Под действием моего веса первая же, к несчастью, заскрипела.

Это не имело значения — Сара уже должна знать, что кто-то тут есть, — но дальше я пошел осторожнее, после каждого шага дожидаясь, пока лестница перестанет качаться. Парни из Архива предупреждали меня, что терминал бездействует уже лет десять.

Используя преимущество медленного подъема, я оставлял на ступенях кое-какие предметы из своего рюкзака. Накидку с блестками, миниатюрную рождественскую елку, альбом «Элвис ноет Евангелие».

Черепа, выстроенные в ряд, смотрели на меня сверху, с лестницы. Я уже видел помеченные таким образом логовища, отчасти нечто вроде заявки на свою территорию — предостережение другим хищникам держаться подальше, — отчасти нечто такое, что инфернам просто… нравится. «И вновь никакой тебе свободной воли, — подумалось мне, — обычные биохимические процессы в мозгу, определяющие эстетические предпочтения настолько же предсказуемые, как и покупка мужиком средних лет красного спортивного автомобиля».

Носком ботинка я отшвырнул один из черепов во тьму, он покатился по полу с негромким «ка-бум-ка-бум-ка». Когда эхо растаяло вдали, я услышал чье-то дыхание. Интересно, узнала ли она мой запах?

— Это я! — негромко окликнул я, не особенно рассчитывая на ответ.

— Кэл?

Я замер, не веря своим ушам. Никто из бывших девушек, которых мне удавалось выследить, не говорил ни слова и уж тем более не произносил моего имени. Однако я узнал голос Сары — даже дребезжащий, иссушенный и ломкий, это был ее голос.

— Я здесь, чтобы помочь тебе, — сказал я.

Никакого ответа, кроме топота крысиных лапок. Даже ее дыхания не было слышно: инферны умеют не дышать, существуя за счет кислорода, запасаемого в цистах паразита.

Передо мной тянулась галерея с рядом дверей покинутых офисов. Сделав несколько шагов, я заглянул в первый попавшийся: мебель отсутствовала, на сером ковре были видны впечатанные в него маленькие квадратики. Не самое скверное место для работы, между прочим: большие окна выходят на гавань — вид изумительный, даже несмотря на разбитые и грязные стекла. По ту сторону реки лежит Манхэттен, шпили и окна зданий в деловой части города светятся оранжевым в лучах заходящего солнца. «Странно, что Сара оставалась там, откуда виден остров, столь любимый ею, — недоумевал я. — Как она могла выносить это? Может, она все же другая».

На полу валялось несколько пузырьков из-под крэка, старая одежда и снова человеческие кости. «Интересно, где она охотилась, — настойчиво вопрошал я сам себя, — и как получилось, что Дозор не зафиксировал эти убийства?» У хищников есть одна особенность: они оставляют на любой экосистеме огромный статистический след. Поместите около двух десятков убийц даже в самый большой город, и они будут бросаться в глаза, словно охваченный огнем дом. Последнюю тысячу лет эта болезнь развивала в себе способность оставаться как можно более незаметной, однако любителям человечинки все труднее и труднее прятаться. В конце концов, жертвы-люди имеют сотовые телефоны.

Я вышел в коридор, закрыл глаза и снова прислушался. Ничего. Когда я открыл их, Сара стояла передо мной. В голове промелькнула ужасно тривиальная мысль: «Она похудела». Жилистое тело почти полностью скрывали ворованные обноски — словно у ребенка в одежде не по росту, с чужого плеча. Как всегда при встрече с «бывшей» после долгого перерыва, возникло ощущение чего-то сверхъестественного при виде трансформации, которую претерпело знакомое лицо.