Арминута - [17]

— Вы мою мать за это время не видели?

— Ни разу с тех пор, как ты с ней больше не живешь, — ответила она и налила мне какао с молоком.

— А мимо моего дома случайно не проходили?

— Несколько раз, но там всегда закрыто, — сказала она и придвинула мне хлеб, варенье и печенье в форме цветка.

— Может, она лежит в больнице далеко отсюда, а отец поехал туда, чтобы быть с ней?

— Почему ты так решила?

— Меня никто обратно не звал, а значит, у нее не было причины меня отсылать. Может, она скрыла правду, чтобы не пугать меня? Последние несколько недель у нее ни на что не было сил: ни приготовить еду, ни убраться в доме. Она лежала в постели и плакала, — сказала я и потерла глаз. — Но я уверена: когда она поправится, заберет меня обратно, и мы с ней откроем наш дом, — заключила я.

Ванда в задумчивости допила кофе. На носу у нее осталось крошечное коричневое пятнышко.

— Со временем все прояснится, — проговорила она, — а сейчас попытайся все это выдержать, по крайней мере до начала учебного года, тем более что ждать осталось недолго. А затем — пообещай мне! — ты поступишь в городе в лицей, чего бы это ни стоило.

Я согласно кивнула, почти коснувшись носом остывшего молока, сунула палец в рот и чуть было не начала грызть ноготь.

— А сейчас ешь, — велела она. — Вот увидишь, они разрешат тебе приезжать к нам.

Некоторое время спустя я спросила у Патриции, не хочет ли она вместе со мной сходить к нашему дому, тем более что это недалеко. Она с восторгом согласилась участвовать в таком захватывающем приключении.

— Отвертку брать? — спросила она, понизив голос, как шпион в кино. — Вдруг придется вскрывать замок на калитке?

Калитка оказалась открыта, за домом слышался шум. Мы скользнули за ограду. Патриция передвигалась по саду походкой секретного агента. Подъездная дорожка, по которой мы шли, была подметена, песка на ней не было, сад привели в порядок, недавно скошенная трава приятно пахла. У стены рядком стояли грабли и другие инструменты. Дом, между тем, был по-прежнему закрыт, жалюзи опущены. Мой велосипед передвинули дальше под крышу сарая, шина была накачана, рядом на полу валялся насос. Откуда-то из глубины донеслись ровные удары, потом наступила тишина. Потом опять. С пересохшим от волнения ртом, задержав дыхание, я приготовилась встретиться со своим отцом. Он именно так стучал молотком, когда изредка что-нибудь чинил в доме.

Заворачивая за угол дома, я закричала и оказалась в объятиях садовника Ромео, с разбегу наткнувшись на него. Патриция от испуга потеряла равновесие, рухнула на газон и теперь сидела, растерянно глядя на нас.

— Привет, прелестная синьорина, откуда ты взялась? В доме-то вроде никого не было. Можешь позвать мать? Я здесь закончил.

— Родители несколько дней назад уехали, — на ходу импровизировала я. — Кто дал вам ключ?

— Твой отец оставил его в баре. Сказал по телефону, что до осени надо привести в порядок сад.

— У вас есть ключ от входной двери?

— Нет, что ты, только этот, — торопливо ответил он, будто я его в чем-то подозревала. — Ты здесь одна? — спросил он и указал на дом.

— Нет, я живу у подруги, мы пришли взять кое-какие книги. Но вы можете оставить ключ мне, папа с мамой возвращаются завтра, — соврала я, как мне казалось, очень убедительно. Но он не поддался на уговоры.

— Лучше будет, если я верну его обратно в тот бар, как мы и договорились с синьором фельдфебелем.

Так он лишил меня возможности приходить хотя бы в сад. Чин моего отца в корпусе карабинеров он назвал неправильно, но я не стала его поправлять.

* * *

В обед я старательно накручивала на вилку спагетти с моллюсками: Никола знал, что они мне очень понравились, и уговаривал взять добавки. Мне даже стало нехорошо — так я объелась. По телевизору обсуждали новые антитеррористические законы, рассказывали о недавно открытом первом в Италии большом парке развлечений.

— Не можем же мы отставать от других стран! — заявила Пат.

— Они организуют однодневные поездки на автобусе. Махнем туда, когда ты опять к нам приедешь, может, в следующий раз…

Однако попали мы туда лишь спустя несколько лет. Я только что сдала экзаменационную сессию в Римском университете, приехала к Пат, и мы вместе отправились дальше. Для нашего путешествия мы выбрали довольно странную цель — озеро, но Патриция еще не залечила свою любовную рану и считала, что ее настроению больше всего подходит пейзаж с неподвижной водой. Однажды ранним утром, сидя на террасе маленькой гостиницы, окна которой украшали горшки с геранью, она решительно заявила:

— Хватит с меня этой скуки смертной. Сегодня же едем в Гардаленд.

У входа мы смешались с толпой детей. Я кричала от страха даже на самых простых аттракционах, на американских горках, на самом верху колеса обозрения, где мы остановились на несколько мгновений и качались в пустоте. Но ничто не могло вернуть мне ощущений того вечера, который я провела с Винченцо и Адрианой на каруселях у цыган.

Я села в автобус на остановке у набережной. Они настояли на том, чтобы втроем проводить меня, с нами пошли даже собаки, которых Ванда вела на поводках. Я явилась к ним с букетиком увядших цветов, а уезжала в поселок с запасом тетрадей, нижнего белья, свитеров и брюк, а также с небольшой суммой денег, чтобы подготовиться к школе. Я попрощалась с ними и убежала, задыхаясь от рыданий, которые не сумела унять. Мне хотелось утонуть в этой лазури, раскинувшейся метрах в тридцати оттуда, за песчаной полосой вдоль набережной.