Армейская заповедь - [46]

– Фиксируйте все, что летит, – дал им последнее напутствие Борилов. – Особенно вертолеты. Немедленно докладывайте по связи мне.

– Только следить и докладывать, где сядет? – спросил один из наблюдателей.

– Можешь попробовать сбить, – как ни в чем не бывало произнес Борилов. – Лично я не рассержусь.

Уже сидя в машине, Технарь высказал свои замечания.

– С чего ты так уверен, что они уйдут по воздуху?

– Эти ребятишки тоже не соломой крыты, особенно фээсбэшник. Сумел же, паскуда, сюда пробраться... В их положении самое надежное средство отхода – вертолет, – уверенным тоном проговорил Борилов. – Теперь надо объехать все возможные пустыри и открытые участки местности, которые можно использовать как посадочную площадку.

– Сколько их? – спросил Технарь.

– Человек пять или четыре. Вместе с освобожденными, – ответил прапорщик. – Будь их больше, они бы попросту взяли штурмом дворец этого беспредельщика.

– По карте пустырь имеется рядом с местным дворцом бракосочетаний, – изучая план местности, проговорил Технарь. – И еще имеется стадион с большим футбольным полем... Это ведь не самолет, в самом деле! Может зависнуть или сесть и над маленькой площадью.

– Может, но скорее всего сядет вот здесь! – Огромный указательный палец Гориллы ткнулся в карту, почти накрыв собою целый район.

Спустя десять минут джип и «Газель» с «пехотой» притормозили в переулке, за которым раскинулось заросшее травой и закиданное мусором футбольное поле. Снайперы первыми покинули джип и тут же заняли боевые позиции. Работать в городе им было не привыкать, оба имели боевые награды за штурм Грозного.

– В начале девяностых появились новые возможности, – начал Сенатор. – Фарт другой пошел. А я человек солидный, в стороне остаться никак не мог.

«В самом деле, – подумал Водорезов, в который раз оглядев габаритную фигуру Сенатора. – Такой человек и вдруг от бизнеса в стороне?!»

– Ваши, в смысле, рамзесы, сами вышли на контакт со мной, – продолжил Глеб Виссарионович, затем, выдержав паузу, спросил, глядя на Водорезова с Шумиловым: – Спросите, почему?

Дима кивнул.

– Меня не зря зовут Сенатором. К концу восьмидесятых у меня в подчинении была мощная структура. Не банда, а то, что называют мафией. Я контролировал почти все – незаконный оборот драгметаллов, наркотиков, плюс цеховики, нечистые на лапу труженики прилавка, общепита. Посадить меня было невозможно. У меня были прекрасные адвокаты...

– Твои адвокаты, Сенатор, были лишь посредниками между тобой и МВД, – заметил Дима. – И не спорь со мной.

– Пусть так, – неожиданно согласился Сенатор. – Так вот, у меня была хорошо законспирированная структура. Мои люди были разбиты на пятерки. Если кто-то оказывался предателем или раскалывался под мусорской прессовкой, то арестовать могли лишь пятерых. И тех потом вытаскивали мои адвокаты. В моей команде начинали Бура и Корней. Классные бойцы были...

– Оба покойники, – не сдержавшись, произнес Николай. – А у Корнея дочку на иглу посадили. А потом вместе с Корнеем...

– Это не мои проблемы, – чуть дернув клочкастой седеющей бровью, проговорил Сенатор. – Главное – на тот момент у меня везде были свои люди. В том числе в ЦК КПСС. Стоило это немалых денег, но зато очень хорошо окупалось. У меня была своя теневая разведка, теневой банк и даже суд.

– Городской арбитражный суд по понятиям, – прокомментировал Шумилов.

– Единственное, что к началу девяностых не было охвачено моим влиянием, так это армия, – не реагируя, продолжал Глеб Виссарионович. – И вот на меня вышел один молодой гвардеец-полковник. Самостоятельно, по собственной инициативе.

– Клим, – внес уточнение Шумилов.

– Клим, – легко согласился с Димой Сенатор. – Деловой парень, хоть и «сапог»[18] , но в голове у него были извилины, а не след от фуражки. В период афганской войны он исхитрился затеять там бизнес. Он имел отношение к военной разведке и смог под видом военных грузов возить в Афганистан водку, бытовую технику, электроприборы и успешно обменивать их на ковры, украшения и на всякое барахло, которое тогда в СССР называлось дефицитом. За литр водки можно было получить американские джинсы. Полковник существовал весьма неплохо, но войска из Афганистана вывели, и теперь ему нужно было осваивать новые формы бизнеса. Предложил он мне следующее. В военных машинах, снабженных сопроводительными документами, можно было перевозить все, что угодно. В том числе и за границу. Груз, контролируемый военной разведкой, дополнительной проверке не подлежал. А у меня к тому времени установились «торговые отношения» с некоторыми сопредельными странами. Таким образом мы и стали работать. Полковник имел свою долю, оформлял караваны как секретный военный груз, я же контролировал рынок сбыта, устранял возможную конкуренцию. В девяносто третьем году полковник стал генералом. Он не рассказывал, но я доподлинно знаю, что Клим лично расстреливал защитников парламента на Краснопресненском стадионе. Говорят, его подразделение первым подошло к Белому дому и стало давить боевыми машинами палатки со спящими безоружными людьми.

«Все так и было», – мысленно согласился с Сенатором Водорезов, но перебивать его не стал. В самом деле, полковник Климов прибыл к мятежному парламенту одним из первых.