Арманд и Крупская: женщины вождя - [62]

По мнению Энгельса и Ленина, Германия в ту пору была самой «социалистической» страной Европы, а потому война против нее должна была считаться несправедливой для Франции и России. Но даже если, подобно Ленину, Энгельсу, Крупской и Арманд, считать социализм самым благодатным для человечества учением и общественным строем (с чем, я думаю, большинство моих читателей не согласится), только в насмешку можно назвать Германию 1891 года «страной передового социализма». Да, германская социал-демократия была весьма влиятельна и располагала многочисленной фракцией в рейхстаге. Но в правительство их включать никто не собирался. Только-только был отменен введенный Бисмарком исключительный закон против социалистов. И о революции ни в 1891-м, ни в 1914-м подавляющее большинство германских социал-демократов не помышляло. Да и воевать Россия и Франция все равно должны были не против социал-демократов, а против кайзеровского правительства, от марксизма весьма далекого. При чем же здесь «защита отечества» для немцев как защита «самой социалистической» страны в Европе?

Ленин словно оправдывался перед Инессой: мы только потому выступаем за поражение «своего» правительства, потому что это ускорит наступление уже назревшей социалистической революции в России. И даже как будто готов был признать, что Германия — самая империалистическая из всех держав, поскольку только она стремится к мировому господству. Действительно, ни одно из государств Антанты, из-за соперничества Англии, Франции и России, не могло претендовать на единоличное господство над миром (тем более, после вступления в войну США). Также Ильич допускал возможность, что в какой-то момент для отдельных государств (в том числе, и для России, и для Франции) мировая война может превратиться в национальную, т. е. справедливую.

Саму концепцию справедливых и несправедливых войн Ленин разрабатывал с дальним прицелом на период, когда в России и других странах грянут революции. Тогда все войны революционных государств, естественно, можно будет считать справедливыми, даже если они будут представлять собой нападение на соседние государства. Справедливой войной считал Ленин начавшийся в 1920 году поход Красной Армии на Варшаву, Берлин, а если повезет — то и на Париж. А его преемник Сталин нисколько не сомневался в справедливости готовившегося в 1940–1941 годах вторжения в Западную Европу, «освободительного похода» на те же Варшаву и Берлин.

Арманд при переводе на французский одной из ленинских статей купировала место, где одобрялись взгляды Энгельса на возможное франко-германское военное столкновение. В письме от 22 января 1917 года Ленин возмущался этим: «Насчет цензуры, которой Вы подвергли мою французскую статью, удивлен, ей-ей. Так как Вы не прислали оригинала (работы Энгельса «Социализм в Германии». — Б. С.), да я и вообще едва ли взялся бы переводить сам на французский, то послал, конечно, по-Вашему, с пропуском места об Энгельсе (французский Ленин знал плохо, в письме к одному из своих корреспондентов прямо признавался: «На французском языке я не в состоянии читать». — Б. С.).

«При одной мысли, что я защищаю точку зрения Энгельса на войну и на позицию тогдашних немцев, у Вас кипит кровь и Вы не можете этого переводить…»

Дда! Не ожидал! Ведь мы, и я, и Григорий (Зиновьев. — Б. С.), на это место — более чем место: заявление, выступление, декларацию Энгельса ссылались многажды, прямо и косвенно, в 1914 и 1915 годах.

Ведь это написано было Энгельсом сначала для французских социалистов и напечатано в их «Almanach du Parti Ouvrier». И тогда французы не протестовали, чувствуя — если не понимая ясно, что война Буланже + Александр III против тогдашней Германии была бы антидемократичной только с их стороны, а со стороны Германии (об империализме коей тогда и речи быть не могло!!) была бы действительно лишь «обороной», действительно войной за национальное существование.

И вот то, что сами французы признали в 1891 году верным, Вы вдруг херите (замечательный оборот в переписке с дамой, к которой, к тому же, явно неравнодушен! — Б. С.), да еще как!»

В Швейцарии Инесса плохо себя чувствовала, страдала от последствий малярии, часто подолгу задерживалась в различных санаториях. Ленин 25 июля

1916 года тревожился об ее здоровье: «Советую и прошу лечиться, чтобы к зиме быть вполне здоровой. Поезжайте на юг, на солнце!!» Думаю, что на самом деле Инессу больше всего угнетала продолжавшаяся весь год разлука с Ильичом. Неизвестно, кто на этот раз выступил инициатором. То ли Ильич из-за выявившихся политических разногласий не хотел держать рядом с собой Арманд, хотя письма по-прежнему писал подчеркнуто заботливые. То ли чувство Инессы к Владимиру достигло такой силы, что ей стало очень тяжело видеть рядом с предметом своей любви соперницу-жену, и она предпочла покинуть Ленина. В уже цитировавшемся письме от 19 января 1917 года он писал: «Насчет «немецкого плена» (в случае, если Швейцария станет театром боевых действий. — Б. С.) и пр. все Ваши опасения чрезмерны и несостоятельны. Опасности никакой. Мы пока остаемся здесь. Очень прошу Вас при выборе своего места жительства с соображениями о том, не поеду ли туда-то, не считаться. Это было бы уже нелепо, дико, смешно, если бы я стеснял Вас в выборе города соображением о том, не «может» ли в будущем так выйти, что и я туда приеду!!!» Выходит, сама Арманд избегала встреч с Лениным? Впрочем, однозначно утверждать это нельзя.