Армагедец - [6]

Спустя 7 часов 12 минут, которые мы честно проспали после приличного ужина (или завтрака?), начались недолгие сборы.

— Должен тебя обрадовать: на Венере мы будем очень скоро.

— Что-то изменилось в наших планах? — без особого интереса спросил я.

— Нет. Фамилия командира корабля Попов, а «какой русский не любит быстрой езды…»

— Ничего не смыслю в славянских языках, хотя когда-то учил кириллицу, — отреагировал я, потому что последние несколько слов, сказанные Грецем на другом языке остались мне непонятны.

— Я когда-то неплохо знал русский, проходил стажировку в Москве и Петербурге. Красивый, кстати, город. Хорошо, смогу немного попрактиковаться, — заметил он. Я снова ничего не понял, и Грец лихо перевел.

— А что, если командир русский, это отражается на скорости полета?

— Нет, это отражается на режиме ускорения.

— Ясно. — И я отчетливо представил, что меня ждет на сей раз.

Очередная процедура надевания скафандра прошла для меня настолько буднично, что сам удивился. Проскакали к третьему терминалу, постояли несколько минут в шлюзовой камере, затем — по бетонной полосе к транспортному кару, который доставил нас к стоящей в отдалении на стартовом блюдце ракете. Величественная все же штука тяжелая межпланетная грузовая ракета. Просто не верится, что это творение рук человеческих. Кажущийся небольшим с такого расстояния жилой отсек в носовой части, системы жизнеобеспечения, грузовые танки. Ниже — похожие на конструкцию Эйфеля ажурные крепления, мощные лазерные пускатели и в самом низу — фотонные двигатели. По серому кольцу над лазерами большими буквами со школы памятной кириллицы — «МАГЕ». «Наверное, „Магеллан“, подходящее название», — решил я.

— Если хочешь, можешь обойти, рассмотреть со всех сторон. Красивый корабль, я на таких еще не летал. Все равно капитана пока нет, — предложил Арнолд, и я попрыгал по периметру, стараясь не влететь в реголит, который мы поднимем при старте и «раздуем» на десятки километров вокруг.

— Странное название, — сказал я, возвратившись к исходной точке своего короткого вояжа, — если я правильно помню все буквы, то получилось «МАГЕДЕЦАР», а я думал вначале, что «Магеллан».

— Это было бы значительно лучше, — прокомментировал Грец с неопределенным выражением лица, — сейчас узнаем у экипажа.

Пока мы обменивались этими замечаниями, к стартовой площадке подъехал еще один кар, из него вышли трое членов экипажа. После взаимных представлений Арнолд сразу же задал вопрос капитану:

— Сэр! Эта ракета на самом деле так называется, или нам показалось?

— Ах, бросьте! Вы что, читаете по-русски?

— И даже немного говорю. — Грец в подтверждение своих слов перешел на родной язык командира корабля.

— Это замечательно! — с энтузиазмом ответил тот. — А ракета действительно так называется. Теперь я этим не горжусь, хотя в свое время выиграл пари на десять литров водки.

— А в чем был смысл пари? — вмешался в разговор я, пытаясь разобраться, в чем, собственно, дело.

— В том, что можно ли дать вообще такое название чему-нибудь, кроме домашней газонокосилки, — не моргнув глазом ответил капитан.

— И как вам это удалось? — спросил Грец, давая мне понять, что сейчас все объяснит.

— Весь цирк в ударении, — весело сообщил капитан. — Ударение нужно делать на первое «е», а не на второе.

— И это сильно меняет смысл? — усомнился мой напарник.

— А как же! Мне пришлось сказать, что я родился на окраине старого Армавира, в пригороде, под названием Армагед. Так что ракета названа в честь жителя города, как, например, вашингтонец или бостонец. Теперь ясно?

— А что же чиновники, поверили? — продолжал допытываться Грец.

— Никаких проблем! Наши умельцы немного поковырялись в их компьютерах, плюс десять процентов выигрыша — и дело в шляпе. Так и летаем. Сейчас меньше спрашивают, а вот раньше проходу не давали. — И капитан предложил занять места в кабинке лифта.

Я не стал откладывать выяснение интересующего меня предмета «на потом». Грец произнес название корабля, и я после короткой паузы, ушедшей на осмысление, задал всеми ожидаемый вопрос:

— Ну, надеюсь, что это не от библейских корней?

— На самом деле именно от них, — откровенно наслаждаясь эффектом, ответил капитан.

— Но не может быть, чтобы по-русски это так звучало, точнее, имело такой смысл, — продолжил я, так как кое-что заподозрил, слушая разговор капитана с Арнолдом.

— Ну, это с какой стороны посмотреть, — ответил наш великолепный капитан, — если речь идет о победе сил добра, то нужно менять окончание и называть в классическом варианте, а вот если предположить иной исход, то как раз получится в масть!

— И сколько лет вы на этом летаете? — стараясь казаться безразличным, спросил я.

— Почти четыре года, и, кстати, ни одного летного происшествия…

Так мы стали пассажирами корабля с достаточно своеобразным, чтобы не сказать больше, названием.

Перед стартом я познакомился с любопытным ритуалом, привожу в транскрипции — «priseli па dorozhku». Смысл, как я понял, заключается в том, чтобы собраться всем вместе и на несколько секунд, но непременно одновременно сесть куда-либо. Не знаю, откуда произошла данная традиция, но это послужило прекрасным поводом обстоятельнее познакомиться с экипажем.