Армагеддон. Книга 1. Крушение Америки - [6]

Когда придет срок, отпущенный Владыкой Севера, печать будет сорвана, и смерть, таящаяся в кувшине, вырвется наружу.

Но это будет еще не скоро, спустя три бактуна.

Дело сделано, и Два Тростника чувствует себя опустошенным и легким. Он велит воинам вернуть крышку на место, стать на колени и закрыть глаза.

Воины догадываются, что их ждет, но не смеют ослушаться Говорящего с Богами.

Уколы обсидианового ножа точны и милосердны. Густая кровь обагряет плиты подземной усыпальницы.

Совершив это последнее в своей жизни жертвоприношение, Два Тростника ложится рядом с саркофагом, подтягивает ноги к животу и закрывает глаза.

Его господин, Болон Окте, ждет своего верного слугу в небесных чертогах.

Глава первая Склеп и кувшин

«Народы, некогда могущественные, а ныне вымирающие и пришедшие в упадок,

Я не вправе продолжать, пока не воздам дань уважения тому, что вы оставили нам».

Уолт Уитмен

Юкатан, Мексика, декабрь 2012 года

Роулинсон смял жестяную банку из-под пива «Текате»[2] и зашвырнул в кусты, спугнув паукообразную чернорукую обезьяну, которая с интересом наблюдала за археологами. Заверещав, обезьяна кинулась наутек, а Роулинсон мрачно вопросил:

— Скажите, только мне кажется, что все мексиканское пиво отдает мочой?

— А я тебе говорил: в любой стране нужно пить и жрать только то, что является для нее аутентичным. То есть в Мексике надо пить текилу и мескаль, а вовсе не пиво. Пиво надо пить в Европе.

Сказав так, Блэки вытер с грязного лба пот и вновь принялся работать ломиком. Широкую каменную плиту они с трудом обнаружили под пластами земли и плотной тропической растительности. После того, как ее расчистили, Блэки воодушевленно принялся ковырять плиту ломиком, под неодобрительным взглядом Роулинсона, который вообще скептически относился к археологии.

Блэки обливался потом, но местное пиво принципиально игнорировал. Роулинсон пожал плечами и вытащил еще одну банку из портативного холодильника.

— Может, поучаствуешь немного? — спросил Блэки.

— Смотреть гораздо интереснее, — покачал головой Роулинсон. — К тому же я уверен, что под этой чертовой плитой ничего нет.

— Там пустота, я тщательно простукивал, — возразил Блэки. — Я думаю, что здесь расположен вход в подземный склеп. Да он и должен быть здесь — все пирамиды индейцы строили по примерно одному плану.

— Потому что у них не было архитекторов, которые дерут за это бешеные бабки, как в наше время, — сказал Роулинсон, вскрыл банку и обрызгался пеной.

— Когда Альберто Рус Луилье нашел подземный тоннель в Паленке[3] под Храмом Надписей, ему тоже никто не верил. А там оказался как раз склеп с иероглифами, саркофагом и костями одного из древних правителей.

— Ты кое-что упустил, коллега. Во-первых, Альберто Рус копался там четыре года. Во-вторых, он делал это не самолично при помощи кривого ржавого ломика, а руководил командой рабочих. Ну, и самое главное — Луилье работал в Паленке совершенно легально, по линии Национального института антропологии и истории Мексики. Поэтому лично я готов остаться на пару дней, но не больше. Куда-куда, а уж в мексиканскую тюрягу я точно не собираюсь.

— Трусливый гринго[4], — с улыбкой сказал Лафонсо Ченнинг. — Давай твой лом, Алан, я тебе помогу.

Негр взял у Блэки ломик и стал прикидывать, куда бы его всунуть, чтобы плита подалась.

— Да расколи ты ее, — посоветовал Роулинсон. — Ты здоровенный черный парень, если хорошенько врезать, плита и развалится.

— Ты с ума сошел?! — искренне возмутился Блэки, сидя на камне и тяжело дыша.

— Да здесь и так мало что сохранилось. Чертов городишко старше, чем Ламанай в Белизе, к тому же я уверен: если здесь что и было, то самое ценное разграбили еще конкистадоры, а потом сюда приходили поживиться все, кому не лень.

— Ты забыл, что сказала нам старуха? — послышался сверху голос. По раскрошившимся и сгладившимся от времени ступеням храма-пирамиды осторожно спускались еще трое членов экспедиции — Ломакс, Леттич и русский, Игнат Нефедов.

— Ничего я не забыл, tovarishch, — с улыбкой сказал Роулинсон. Он всегда называл русского так, полагая, что это должно раздражать Нефедова, но тому было до лампочки. — У этих чокнутых обитателей сельвы любая гора или ущелье — жилище злых духов, проклятое место. Что тогда сказать о заброшенном городе? И вообще, у вас в России, наверное, фильмы ужасов запрещены?

— Вовсе нет, — Нефедов спустился и помог спрыгнуть Леттичу, который заметно хромал.

— А если нет, то ты должен знать, tovarishch, что в любом мало-мальски достойном фильме ужасов есть такой персонаж как местный житель, говорящий путешественникам что-то типа: «На вашем месте я бы туда не ездил». А что придумано сценаристами и продюсерами, то, как правило, к реальной жизни отношения не имеет.

— Ты, наверное, и на сигналы светофора не реагируешь? Он ведь тоже говорит что-то типа: «На твоем месте я бы туда не ездил», — сказал негр и громко рассмеялся. Его вяло поддержали, после чего Леттич пожаловался:

— Кажется, я растянул связки.

— Этого только нам и не хватало, — пробормотал Роулинсон, исполнявший в экспедиции функции врача. — Сейчас, допью пиво и займусь тобой.