Армада - [16]

— Примус, ёб твою мать, упал в строй! Старшина, я чо, роту сам должен строить!!!!????? — Примус сделал шаг к строю, и третий взвод выполнил команду «разойдись». Я не удивлён… я отгорел и сломался к ебеням собачьим от н е п р а в и л ь н о с т и происходящего. Для моей роты это слишком… Открытое неподчинение??? Только не при мне… Смотрю, старшина (срочник — Игорь Кустаревский — Егор — здоровенный русский малый из-под Красноярска, я ещё вернусь к нему) ко мне идёт.

— Товарищ лейтенант, разрешите на пару слов…

Тут я совсем уже клиню. Егор, могущий себе позволить, не сходя с места, поставить в упор лёжа роту, не реагируя на бардак в построении, идёт ко мне. Причём добавляет, зная мою невменяемость:

— Очень надо… гм… это… тащ лейтенант…отдельно бы.

Киваю на канцелярию, походу, что-то ооооочень серьёзное. Заходим в неё.

— Егор, я не понял…

— Товарищ лейтенант… этот пидор ночью съёб в столовую… (наряд выпустил, не может Егор не спать, за всеми всё равно не уследишь, можно только, воздев очи, выматериться в адрес Того Кто Не Слышит).

— Блядь… и хули?? Кто выпустил??? Дежууурный, блядь!!!! При чём тут это???… — ору уже.

— Да не в этом дело… он там жрачку искать начал, и наплыл на хлебореза, на Гаджика. Гаджиева… гм, — Егор продолжает объяснение, и в этот момент стучатся в дверь, а затем её открывают… (если не выполнить эти мои требования захода ко мне в канцелярию — постучаться, и только потом входить… после моего разрешения, — изображу буйнопомешанного и сделаю вошедшего тихопомешанным.) Добиться того, чтобы после стука дожидались устного разрешения, так и не смог, поэтому у меня на столе всегда стояли две круглые батарейки — кидаться в того, кто ворвался без разрешения в канцелярию. Если со всей дури запустить такой батарейкой в человека, то при попадании человек кричит и хватается за место, куда прилетела эта батарейка. Зато потом этот человек целых полторы недели помнит, что нужно дождаться приглашения)

…просовывается рожа Галсанова (бурят, тупой, когда пьяный, может кинуться хоть на чёрта с рогами, когда не пьяный — очень хочет стать пьяным).

— Скройся, — рявкает Егор, и продолжает рассказ. — Короче, это чмо в рот за масло взяло!! Пиздец…

«ОООООЙ граждане, иногда сам не знаешь, чо (каво) у тебя там «в запазухе» есть».

— ЧИВОООООООООООООООООООО!!!!! — сказанное вытесняет удивление от того, что при мне в моей канцелярии распоряжается старшина…пусть и хороший, однако срочник, при мне — офицере, рулит бойцом, пытавшемся войти по моей команде. Это тоже говорит о том, что ситуация чрезвычайно серьёзная.

— Реально… товарищ лейтенант… мне его приволакивают, блядь… я ему в кладовой в ебло, а потом говорю — к аппарату!! И штаны расстёгиваю, он на колени — бух! Я коленкой хотел в рыло… да и то в падлу стало… взвод с ним не построится… вы бы вот встали рядом??

— Баляаааааааа…. Дежууууурныыый!!!!! — дверь опять открывается, просовывается рожа Галсанова.

— Вызывали???

Подлетаю и начинаю пиздошить, приговаривая: Я (хуякс)… сколько (пиздык) раз тебе, обезьяна, (еблысь) говорить, блядь такая, буду (ннааа), что слова «можно» в армии нет?? (хуяк, хуяк, пиздык, еблысь, ннааааа) Ты, блядина, как мне пропускной режим тут ночью держишь?? — пинаю уже ногами… кровища… Вадим давно тут не ротный, но думаю, что сделал бы так же. Хотя он-то вряд ли допустил бы.

В моей роте пидор. Офигенная перспектива у тя, Скворин — командовать пидором.

Иду к роте — там та же картина… Взвод-то стоит, а вот Примус в двух шагах от строя.

— Товарищи солдаты… ну вы в курсе… среди нас завёлся пидорас. Кто его теперь хоть пальцем коснется, будет отпизжен хлеще Галсанова, — тут же подлетаю ко второму взводу и вешаю плюху Иванову, — хули ты лыбишься, дебил? Ты что, не понимаешь, что теперь во всей бригаде наша рота стала ротой, где есть пидоры??? Всем, сука, молчать и слушать. Егор… тащи сюда хлебореза и старшего рабкоманды по столовой… это приказ, блядь, и мне по хуй, хотят они идти или нет… принести, блядь… бери, кого считаешь нужным… — Егор кивает Пню, Федору (этот не санинструктор — наш) и Бондарю — уходят.

— Значица, так, товарищи солдаты… если хоть одна блядь подойдёт к этой мрази или упомянет о ней…я угандошу… я обещаю… я, может, и ебанутый во всю голову, но обещания держу… и вы это знаете… Вопросы???

— Никак нет, — нестройный хор.

— НЕ СЛЫШУ!!!

— НИКАК НЕТ!!! — дружный рёв.

— Примус — туалет блестит!!! Бегом… отставить… бегом… отставить, Примус… я щя табуреткой уебу… Бегом!!! Мааарш!!

Потом осматриваю роту, но ни хрена не осматриваю… мне сейчас не до синячков, качаю ситуацию… ага… вот… привели.

Утро. У них там, в столовой, самый напряг, утренняя раздача горит, чтобы оторвать от службы, надо уметь… мои умеют. Старший рабкоманды с третьего батальона держится за лицо, выхватил уже, похоже, по дороге… пока соглашался сбегать к нам в гости по-быстрому. От моей роты до столовой метров 20. А вот хлеборез Гаджи пришёл сам… не стал доводить. И чует свою безнаказанность. Примус ведь сам опустился. А Гаджи в авторитете у местного землячества, и должность — круче не придумаешь… чурки ебаные. Заходит — руки в карманах… тварь. Права пришёл качать.