Армада - [3]
Первый флаг-капитан затруднился ответить, преданно ожидая заключения.
– А все для того, чтобы в нужный момент бросить в горнило смерти!
– Так точно, – дрогнувшим голосом согласился карьерист флаг-капитан, до последнего дня надеявшийся, что благодаря заступничеству своего дяди – шофера Министра Обороны – его переведут в столичный гарнизон. Правда, подлец дядя так и не пошевелился!
– И это прекрасно, молодой человек! – воскликнул новый Рожественский. – Разумеется, нас накроют с какой-нибудь недобитой базы, но зато какой жирный след мы оставим в истории. Мы прихлопнем их, как клопов, – от Техаса до Аляски! Вы были в Техасе? Я был – в составе делегации на празднике Братания Народов. Какое там пиво! Я участвовал в родео. Славные были денечки… Ну что? Разобрались с этими засранцами?
Первый флаг-капитан доложил, что замаравшихся и дрожащих «партизан» наконец-то доверили судовым баням.
– Вот-вот, и не жалеть мыла, – распорядился Адмирал и хлопнул ладонью по карте, накрыв ею район от Вермонта до Калифорнии. – Черт подери, я буду не я, если они у нас не поскачут, как блохи!
И захохотал так, как может хохотать только человек с чистой совестью.
Все шло по плану. «Партизан» окатывали из шлангов грязной забортной водой и выдавали им такое тряпье, которое постыдились бы надевать нищие средневекового Лондона. Горнисты не успокаивались. Ровно за пять часов до отплытия по сходням, закачавшимся, словно цирковые канаты, тяжело протопала морская пехота. Это были поистине мулы Маґрия: каждый здоровенный двухметровый пехотинец сгибался пополам под тяжестью армейских рюкзаков, автоматов и базук. Тяжеленные шлемы, делавшие пехотинцев похожими на марсиан, болтались на поясных ремнях. Дабы довести морскую пехоту до состояния полной неизбывной ярости, ее на парашютах, подобно семенам одуванчиков, рассеивали над джунглями, вдавливали в песок всех мировых пустынь, заставляли ползком пересекать тундру и питаться ягелем и леммингами. Битье бутылок о головы практиковалось ежечасно. Некоторых из молодцов приходилось вязать даже после учебного боя, словно берсерков. Разместили всю перегруженную ножами и гранатами свору отдельно от остальных смертных, заперев в особых палубах, где уже стояли водоплавающие танки. Общение с дикой ордой всем было строжайше запрещено.
Адмирал был горд их видом.
– Эти все в клочья разнесут, – резюмировал он, наблюдая за погрузкой. – Пехотинцам – усиленный рацион и в день, обязательно, по живой крысе. Ребятам нужна свежая кровь. Распорядитесь насчет пустых бутылок! Никуда не выпускать их! Злить, злить и злить. Морпех должен быть свиреп, словно хряк перед случкой!
С такой же отеческой любовью озирал Адмирал и носовые башни главного калибра своего флагмана, громоздящиеся одна на другую. Стволы орудий, растопыренные, словно пальцы Гулливера, навевали ему воспоминания о его собственном артиллерийском прошлом. Начинал он службу вторым мичманом резервного расчета и частенько вспоминал о тех славных временах. До сих пор Адмирал обожал снаряды, высотой с трехэтажный дом, которые элеваторы неторопливо доставляли к столь милым его сердцу затворам, и не мог надышаться пороховым угаром. Громы выстрелов, суета прислуги в башнях, крики дальномерщиков, потрескивание в наушниках – все это и по сей день доставляло ему неописуемое наслаждение. Особенно приятно было следить за тем, как, кувыркаясь, тысячетонные чушки уносятся за горизонт и превращают мишени в сплошное месиво.
И вообще «Убийца Неверных» потрясал воображение. Три миллиона тонн водоизмещения, двенадцать тридцатичетырехдюймовых стволов в четырех башнях, восемьсот ракетных установок в контейнерах по бортам, двадцать тысяч человек экипажа – линкор был настоящим чудовищем, рядом с которым японо-императорский «Ямато» казался ничтожной соринкой! На двадцать пять этажей вздымались его мачты, четырнадцать атомных реакторов насыщали его невиданной энергией. Это был настоящий город, уходящий под ватерлинию еще на шестьдесят метров, с просмотровыми и спортивными залами, саунами, госпиталями, камбузами, прачечными, двух и трехкомнатными каютами для высших офицеров. Его электростанции способны были питать целые государства. В его пекарнях ежедневно выпекалось сто пятьдесят тысяч буханок хлеба. Когда исполин выходил в море, на сотни миль по побережью разносилось штормовое предупреждение. Развивая скорость до пятидесяти узлов, «Убийца Неверных» вызывал в океане волны, подобные цунами. Более двенадцати тысяч тонн взрывчатых веществ выбрасывал этот левиафан при одном лишь залпе главного калибра. Он изрыгал огонь своих пяти тысяч шестиствольных пушек, ставя непреодолимую завесу для вражеской авиации. Он мог всадить одновременно восемьсот ракет во все стороны света и накрыть ими целые материки, его подводные торпедные аппараты доставали вражеские субмарины в радиусе до тысячи миль. Двести тысяч компьютеров были подчинены головному мозгу – гордости и величайшей тайне «оборонки» – Центральному Посту, электронная начинка которого совершала до четырехсот триллионов операций в секунду. Когда «Убийца Неверных», заполненный всем необходимым, битком набитый людьми, боеприпасами, крысами, размножающимися в его трюмах с невероятной быстротой, готовился к выходу, сотни океанских буксиров сновали взад-вперед возле его отливающего металлом гигантского брюха.
Вторая мировая война. Потери в танковых дивизиях с обеих сторон исчисляются десятками подбитых машин и сотнями погибших солдат. Однако у «Белого тигра», немецкого танка, порожденного самим Адом, и Ваньки Смерти, чудом выжившего русского танкиста с уникальным даром, своя битва. Свое сражение. Свой поединок.Данная повесть послужила основой для сценария фильма Карена Шахназарова «Белый тигр» (2012 г.).
Перед вами первое и пока единственное прозаическое переложение знаменитого скандинавского эпоса «Старшая Эдда», сделанное известным писателем Ильей Бояшовым. Теперь этот литературный памятник, еще недавно представлявший интерес исключительно для специалистов, вышел за рамки академического круга и стал доступен самой широкой аудитории. «Старшая Эдда» стоит в одном ряду с такими эпосами как «Илиада» и «Махабхарата». Несмотря на то, что «Эдда» дошла до нашего времени в виде разрозненных частей, ее «Песни о богах» и «Песни о героях» сыграли колоссальную роль в развитии западноевропейской литературы.
Несмотря на свою былинность и сказочность, роман Ильи Бояшова совершенно лишен финальной морали. Монах и плут пребывают в непрерывном странствии: один стремится попасть в Святую Русь, другой – в страну Веселию. Но оба пути никуда не ведут. Алексей-монах, избранник Божий, не находит святости в монастырях и храмах, Алексей-плут, великий скоморох, не находит признания своему веселому дару. И утешающий и увеселяющий равно изгоняются отовсюду. Так уж повелось, что если не выпадет тебе вдоволь страданий, то и не сложат о тебе никакой былины, а рассчитывать на что-то большее, осязаемое и вовсе смешно – нечего тогда было рождаться с умом и талантом в России…
В основе новой повести лауреата премии «Национальный бестселлер» Ильи Бояшова лежит реальная история, произошедшая летом 1943 года на Аляске. Советский экипаж перегоняет по ленд-лизу из Америки в СССР двухмоторный бомбардировщик «Дуглас А-20 Бостон». Приземлившись для дозаправки на авиабазе в Номе, небольшом городишке на побережье Аляски, пилот обнаруживает, что колпак турели, где находился штурман, открыт, а сама турель пуста. На поиски пропавшего штурмана, в парашютной сумке которого был тайник с ценными разведданными, отправляются две поисковые группы — советская и американская…
У России женский характер и женское лицо – об этом немало сказано геополитиками и этнопсихологами. Но лицо это имеет много выражений. В своем новом романе Илья Бояшов рассказывает историю русской бабы, которая из ничтожества и грязи вознеслась на вершину Олимпа. Тот, кто решит, что перед ним очередная сказка о Золушке, жестоко ошибется, – Бояшов предъявил нам архетипический образ русской женственности во всем ее блеске, лихости и неприглядности, образ, сквозь который проступают всем нам до боли знакомые черты героинь вчерашнего, сегодняшнего и, думается, грядущего дня.Прочитав «Каменную бабу», невольно по-новому посмотришь на улыбающихся с экрана примадонн.
Бывают в истории моменты, когда грань между действительностью и фантастикой стирается, а в жизнь ничем не примечательных людей начинает прорываться ветер с той стороны реальности. Таким моментом было в России начало девяностых годов.И кому как не Илье Бояшову – признанному мастеру философской притчи, легкой истории как бы о жизни, а как бы и о чем-то большем («Путь Мури», «Армада», «Танкист, или “Белый тигр”»), – писать об этом страшном и веселом времени?
Следовать своим путём не так-то просто. Неожиданные обстоятельства ставят героя в исключительно сложные условия. И тут, как и в первой книге, на помощь приходят люди с нестандартным мышлением. Предложенные ими решения позволяют взглянуть на проблемы с особой точки зрения и отыскать необычные ответы на сложные жизненные вопросы.
В повести «На колесах» рассказывается об авторемонтниках, герой ее молодой директор автоцентра Никифоров, чей образ дал автору возможность показать современного руководителя.
Аланна Окан – писатель, редактор и мастер ручного вязания – создала необыкновенную книгу! Под ее остроумным, порой жестким, но самое главное, необычайно эмоциональным пером раскрываются жизненные истории, над которыми будут смеяться и плакать не только фанаты вязания. Вязание здесь – метафора жизни современной женщины, ее мыслей, страхов, любви и даже смерти. То, как она пишет о жизненных взлетах и падениях, в том числе о потерях, тревогах и творческих исканиях, не оставляет равнодушным никого. А в конечном итоге заставляет не только переосмыслить реальность, но и задуматься о том, чтобы взять в руки спицы.
Почему мы так редко думаем о том, как отзовутся наши слова и поступки в будущем? Почему так редко подводим итоги? Кто вправе судить, была ли принесена жертва или сделана ошибка? Что можно исправить за один месяц, оставшийся до смерти? Что, уходя, оставляем после себя? Трудно ищет для себя ответы на эти вопросы героиня повести — успешный адвокат Жемчужникова. Автор книги, Лидия Азарина (Алла Борисовна Ивашко), юрист по профессии и призванию, помогая людям в решении их проблем, накопила за годы работы богатый опыт человеческого и профессионального участия в чужой судьбе.
УДК 82-3 ББК 84.Р7 П 58 Валерий Попов. Излишняя виртуозность. — СПб. Союз писателей Санкт-Петербурга, 2012. — 472 с. ISBN 978-5-4311-0033-8 Издание осуществлено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, текст © Издательство Союза писателей Санкт-Петербурга Валерий Попов — признанный мастер петербургской прозы. Ему подвластны самые разные жанры — от трагедии до гротеска. В этой его книге собраны именно комические, гротескные вещи.
УДК 882-3 ББК 84(2Рос=Рус)6-44 П58 Предисловие Дмитрия Быкова Дизайн Аиды Сидоренко В оформлении книги использована картина Тарифа Басырова «Полдень I» (из серии «Обитаемые пейзажи»), а также фотопортрет работы Юрия Бабкина Попов В.Г. Сон, похожий на жизнь: повести и рассказы / Валерий Попов; [предисл. Д.Л.Быкова]. — М.: ПРОЗАиК, 2010. — 512 с. ISBN 978-5-91631-059-7 В повестях и рассказах известного петербургского прозаика Валерия Попова фантасмагория и реальность, глубокомыслие и беспечность, радость и страдание, улыбка и грусть мирно уживаются друг с другом, как соседи по лестничной площадке.