Арлекин - [8]

— Я любил твою мать, — сказал отец Ральф, — и в этом мой грех, а ты — плод этого греха. Я думал, если ты станешь священником, то сможешь подняться над грехом. Он затопляет нас, Томас, он затопляет нас. Он повсюду. Я видел дьявола, Томас, видел собственными глазами. Мы должны бороться с ним. Только Церковь способна на это. Только Церковь.

По его впалым небритым щекам потекли слезы, и он посмотрел мимо Томаса под крышу нефа.

— Они украли копье, — грустно проговорил священник.

— Я знаю.

— Мой прадед привез его из Святой земли, — сказал отец Ральф, — а я украл его у моего отца, а сын моего брата сегодня похитил его у нас. — Он говорил еле слышно. — И будет творить им зло. Верни это копье, Томас. Верни его на место.

— Верну, — пообещал Томас.

В церкви начал сгущаться дым. Грабители не подожгли ее, но крыша загорелась от летающей вокруг горящей соломы.

— Ты говоришь, его похитил сын твоего брата? — спросил Томас.

— Твой двоюродный брат, — прошептал отец Ральф и закрыл глаза. — Тот, в черном. Он пришел и украл его.

— Кто он такой?

— Зло, — ответил отец Ральф, — зло.

Он застонал и покачал головой.

— Кто он такой? — настаивал Томас.

— Чаша моя преисполнена, — проговорил отец Ральф на латыни еле слышным шепотом.

Томас знал, что это строка из псалма, но счел, что ум отца помутился и душа уже воспарила над близким к агонии телом.

— Скажи, кто был твой отец! — взмолился Томас.

Он хотел спросить: «Скажи мне, кто я такой. Скажи мне, кто ты такой», но глаза отца Ральфа были закрыты, хотя он по-прежнему крепко сжимал руку Томаса.

— Отец! — позвал юноша.

В церковь проникал дым и рассеивался через окно, которое во время бегства разбил Томас.

— Отец!

Но отец так и не заговорил. Он умер, и Томас, боровшийся с ним всю свою жизнь, заплакал, как ребенок. Временами он стыдился отца, но в это дымное пасхальное утро понял, что любил его. Большинство священников отрекались от своих детей, однако отец Ральф никогда не скрывал сына. Он позволял миру думать что угодно и свободно признавал, что является не только священником, но и мужчиной. А если он и грешил, любя свою домохозяйку, то это был сладкий грех, которого он никогда не отрицал, хотя и выражал искреннее раскаяние и боялся, что в последующей жизни понесет за него наказание.

Томас оттащил тело отца от алтаря. Он не хотел, чтобы оно сгорело, когда рухнет крыша. Под окровавленным телом умершего оказался серебряный кубок, который Томас случайно раздавил. Прежде чем вытащить тело на церковное кладбище, он засунул кубок за ремень. Положив отца рядом с человеком в красно-зеленом камзоле, Томас опустился на корточки и заплакал. Он не справился со своим первым пасхальным бдением. Дьявол похитил Святые Дары, копье святого Георгия пропало, а Хуктон погиб.

В полдень в деревню прибыл сэр Джайлз Марриотт с двумя десятками людей, вооруженных луками и кривыми садовыми ножами. На сэре Джайлзе была кольчуга, он был опоясан мечом, но сражаться было не с кем: в деревне остался один Томас.

— Три желтых ястреба на синем поле, — сказал Томас сэру Джайлзу.

— Что? — в замешательстве спросил тот.

Сэр Джайлз был владельцем поместья, человеком уже в возрасте. В свое время он поднимал копье как против шотландцев, так и против французов. Он дружил с отцом Томаса, но самого юношу не принимал, считая его диким и невоспитанным волчонком.

— Три желтых ястреба на синем поле, — с гневом повторил Томас, — на гербе человека, совершившего все это.

Был ли это герб его двоюродного брата? Томас не знал. Отец оставил столько вопросов!

— Не знаю, чья это эмблема, — сказал сэр Джайлз, — но буду взывать к Божьему состраданию, чтобы негодяй корчился в аду за свое злодеяние.

Пока пожары не потухли, не было возможности вытащить тела с пепелища. Обгоревшие трупы почернели и нелепо скрючились от жара, так что даже самый крупный мужчина казался ребенком. Мертвых сельчан отнесли на церковное кладбище для погребения. Тела четверых арбалетчиков отволокли на берег и там раздели.

— Это ты сделал? — спросил Томаса сэр Джайлз.

— Да, сэр.

— Тогда благодарю тебя.

— Мой первый мертвый француз, — злобно проговорил Томас.

— Нет, это не французы, — сказал сэр Джайлз и, подняв одежду одного из солдат, показал вышитую на рукаве эмблему в виде зеленой чаши. — Они из Генуи. Французы наняли их как арбалетчиков. Я в свое время убил несколько таких, но там, откуда они пришли, осталось еще множество. Ты знаешь, что это за эмблема?

— Чаша?

Сэр Джайлз покачал головой.

— Святой Грааль. Эти люди считают, что он у них в соборе. Мне говорили, что это большая зеленая штуковина, высеченная из изумруда, которую привезли крестоносцы. Надо когда-нибудь ее увидеть.

— Тогда я привезу ее вам, — мрачно проговорил Томас, — так же, как верну наше копье.

Сэр Джайлз посмотрел на море. Корабли налетчиков уплыли далеко. Ничего не было видно, только солнце играло на волнах.

— Зачем они пришли сюда? — спросил он.

— За копьем.

— Сомневаюсь, что оно было настоящим. — В последнее время сэр Джайлз растолстел, лицо его было красным, а волосы поседели. — Ведь это было всего лишь старое копье, и ничего более.

— Оно настоящее, — возразил Томас. — Потому-то они и пришли.