Арлекин - [36]

Сэр Саймон, вспотев, как боров, под кожаной и железной броней, поднял свиное рыло забрала.

— Я не сдаюсь, — сказал он мессиру Жоффрею. Новые доспехи английского рыцаря были помяты, лезвие меча зазубрилось, но качество обоих помогло ему в бою. — Я не сдаюсь, — повторил он, — так что продолжим!

Мессир Жоффрей поклонился в седле.

— Приветствую вашу отвагу, сэр Саймон, — великодушно проговорил он. — Вы свободны и можете уйти с честью.

Француз махнул рукой своим латникам, и сэр Саймон, чудом сохранивший жизнь и свободу, с высоко поднятой головой поехал восвояси. Он обрек своих людей на беды и смерть, но сам вышел из положения с честью.

Мессир Жоффрей смотрел, как сэр Саймон едет по длинной дороге, запруженной латниками, за которыми виднелся скот и повозки с награбленным добром под эскортом стрелков Скита. Потом Уилл Скит что-то крикнул Сэму, и мессир Жоффрей вдруг увидел горстку стрелков, в панике скачущих во весь опор на север.

— Он попадется на это, — уверенно проговорил Скит, — спорим?

За последние несколько недель мессир Жоффрей доказал, что он не дурак, но в этот день он потерял голову. Увидев шанс захватить ненавистных стрелков эллекина, он подозвал оставшихся тридцать латников, бросил четырех пленных и девять захваченных коней на попечение арбалетчиков и движением руки послал своих рыцарей в атаку. Несколько недель Уилл Скит ждал этого.

Услышав топот копыт, сэр Саймон в тревоге обернулся. Около пятидесяти закованных в латы всадников на больших конях мчались на него, и на мгновение он подумал, что они хотят схватить его, а потому пришпорил коня и погнал его к лесу. Но французские и бретонские всадники галопом промчались мимо. Сэр Саймон нырнул в густые ветви и обругал Уилла Скита, который не обратил на это внимания. Он следил за противником.

Мессир Жоффрей де Пон-Блан, возглавивший атаку, видел впереди только славу. Он забыл о стрелках в лесу или же уверовал, что все они сбежали после поражения рыцарей сэра Саймона. Мессир Жоффрей был на грани великой победы. Он отобьет награбленное и, что еще лучше, приведет ужасный эллекин на страшную смерть на Ланьонской рыночной площади.

— Пора! — крикнул Скит, сложив ладони у рта. — Пора!

По обеим сторонам от дороги были стрелки, они выскочили из молодой весенней листвы и отпустили тетивы. Первая стрела Томаса еще не достигла цели, а вслед ей уже свистела вторая. «Смотри и стреляй, — вспомнил он, — не думай, не надо целиться!» Враги скакали плотной группой, и лучникам оставалось просто посылать длинные стрелы во всадников. Через мгновение атака превратилась в мешанину вставших на дыбы жеребцов, упавших людей, конского ржания и хлещущей крови. У врага не осталось шансов. Нескольким рыцарям, скакавшим в конце, удалось развернуться и умчаться прочь, но большинство попало в плотное кольцо стрелков, которые безжалостно посылали стрелы, пробивая кольчуги. Каждый, кто двигался, тут же получал три или четыре стрелы. Груда железа и плоти была утыкана перьями, но летели все новые стрелы, пробивая кольчуги и глубоко проникая в конские тела. Выжили лишь горстка людей в арьергарде и один всадник на самом острие атаки.

Это был мессир Жоффрей. Он на десять шагов опередил своих рыцарей и, может быть, потому и спасся, а возможно, на стрелков произвело впечатление, как он обошелся с сэром Саймоном. Но как бы то ни было, он скакал впереди бойни, как заколдованный. Ни одна стрела не пролетела поблизости. Услышав позади крики и лязг, он придержал коня и оглянулся. Одно мгновение мессир Жоффрей в ужасе, не веря себе, взирал на побоище, а потом повернул коня к утыканной стрелами груде тел, только что бывшей его войском. Скит крикнул нескольким лучникам, чтобы те развернулись и встретили вражеских арбалетчиков. Но последние, увидев судьбу своих латников, не горели рвением встречать английские стрелы. Они отступили на юг.

Воцарилась необычайная тишина. Упавшие кони дергались, некоторые били по дороге копытами. Кто-то стонал, кто-то призывал Господа, а некоторые просто плакали. Томас, все еще держа на тетиве стрелу, слышал пение жаворонков, крики ржанок и шепот ветра в листве. Упала капля, всплеснув дорожную пыль, но она оказалась единственным вестником дождя, ушедшего на запад. Мессир Жоффрей остановил коня рядом со своими мертвыми и умирающими воинами, словно предлагая стрелкам добавить и его труп к окрашенной кровью и утыканной стрелами груде.

— Видишь, что я имел в виду, Том? — сказал Скит. — Подожди подольше, и чертовы болваны всегда сами тебе помогут. Верно, ребята? Прикончим ублюдков!

Стрелки побросали луки, вытащили ножи и бросились к агонизирующим телам, но Томаса Скит удержал.

— Иди и скажи этому тупому болвану с белыми мостами, чтобы улепетывал.

Томас подошел к французу. Тот, видимо, решил, что от него ждут сдачи. Он снял шлем и протянул Томасу меч рукоятью вперед.

— Моя семья не может выплатить большой выкуп, — проговорил он извиняющимся тоном.

— Вы не пленник, — сказал Томас.

Мессира Жоффрея эти слова привели в замешательство.

— Вы отпускаете меня?

— Вы нам не нужны, — сказал Томас. — Вы бы лучше подумали об отъезде в Испанию или в Святую землю. В тех местах найдется не много эллекинов.