Арктика-2020 - [65]

Снова взглянул на часы – а вот теперь пора, иначе могут подумать, что он что-то заподозрил. Кирилл протяжно вздохнул – эх, время за нами, время перед нами, а при нас его нет!

На дежурство он опоздал. Карол, последний кто не сменился, недовольно сбросил наушники и проворчал:

– В следующий раз я тебя поменяю, когда поседеешь.

«Если он будет, этот следующий раз», – подумал Кирилл.

С первых минут пульт начал бодро перемигиваться вспышками зелёных ламп. На гражданской частоте переговаривались корабли, отметились коротким выходом в эфир рыбаки, но Кирилл даже не стал их слушать. Он набрал частоту аэродрома Нагурское, но Нагурское как назло молчал. А жаль! Сейчас его далёкий сигнал был бы как живительный глоток для издыхающего в капкане зверя.

За шумом эфира в наушниках он не услышал шаги за спиной. Сержант деликатно постучал по плечу и, склонившись в любезном поклоне, шепнул:

– Катков, тебя начальник вызывает. Говорит, у тебя что-то в документах непорядок. Расписаться нужно, а то деньги не могут перечислить.

Неестественно любезный поклон! Так слащаво, что аж тошнит. Это не тот Мосол, которого он знал. Кириллу даже стало обидно, что его так топорно заманивают в ловушку, будто ничего не замечающего профана!

– Наверх? – он многозначительно кивнул в потолок.

– Наверх! – светился, излучая обаяние, сержант.

– А как же?.. – Кирилл постучал по пульту.

– Войтек твои частоты подстрахует. А если задержишься, я подошлю смену.

Вот оно ключевое слово – «задержишься»! Знает Мосол, что не так просто его вызывают.

– Деньги – святое дело, – встал Кирилл. – Я наверху никогда не был. Куда идти?

– Я провожу.

В отличие от остальных этажей, на третьем не было надписей на русском. На дверях исключительно норвежские фразы. Поэтому назначение ни одного из кабинетов Кирилл не смог понять, но отметил, что их меньше, чем внизу на втором. А так как площадь у этажей одинакова, значит, просто кабинеты просторней. И, конечно же, самый огромный из них, это кабинет майора Юнссона. Скорее всего, он в конце коридора с синим норвежским щитом на двери. К нему Кирилл и направился. Но Мосол остановил его раньше. Он вновь стал невозмутим, молчалив и, неожиданно распахнув дверь задолго до кабинета начальника, едва ли не силой втолкнул Каткова внутрь. Закрыв дверь изнутри, он застыл, загородив проход собственным телом. Рядом по обе руки Кирилл увидел двух солдат в форме норвежской военной полиции. Вот им он искренне удивился, в отличие от развалившихся в креслах своих старых знакомых.

– Харрис, у тебя тоже с документами непорядок? – обрадовался Кирилл. – А вы, господин Баррет, решили проверить, как идут наши дела? Скажу вам так, что куда лучше, чем в порту Тромсё. Вам Харрис ещё не рассказывал? Вы и полицейского Доккена сюда привезли? Господин полицейский, вы ещё русский не осилили? Знаете, в отличие от вас, здешние ребята из метеослужбы делают большие успехи.

– Не паясничайте, Катков, – Нил Баррет поблагодарил Мосола сдержанным кивком. – Можете подождать за дверью, сержант.

– А эти? – Кирилл указал на солдат. – Первый раз таких вижу. Вы их тоже с собой привезли?

– Если вы их не видели, то это не значит, что их здесь нет. Полагаете, что вы и вам подобные на этой базе, спасители Норвегии? Ошибаешься, Катков. Здесь всего лишь сброд, по стечению обстоятельств владеющий русским языком. Доверия вам нет. Скорее, я бы даже сравнил вас с заключёнными, а они ваши надзиратели, хотя и не бросающиеся в глаза.

Кирилл обвёл вокруг взглядом. Кабинет и впрямь был просторный. В центре вытянутый стол их закалённого стекла, но ни одного такого же стеклянного стула, обычно идущих со столом в комплекте.

«Подстраховались, убрали, – подумал он. – А то вдруг схвачу и кого-нибудь по голове?»

Баррет, Доккен и Харрис сидели в пухлых креслах. Каждый в своём. И несмотря на ещё одно пустующее, присесть ему не предлагали.

– Катков, давай скорее приступим к делу, – начал Баррет. – И так же скоро его закончим, не тратя время на бесполезные доказательства и болтовню. То, что у тебя за душонкой темно, как в пересохшем колодце, я понял ещё в первую нашу встречу. Теперь я ни на йоту не сомневаюсь, кем ты являешься в действительности. Засланный казачок – кажется, так говорят у вас в России?

– Это он вам насочинял? – Кирилл кивнул на Харриса. – Так он же знатное трепло. Вы не догадывались?

– Он прекрасный агент, – улыбнулся Баррет. – Который переиграл тебя как ребёнка. А ты бездарь. Если российская разведка опускается до таких посредственностей, как ты, Катков, то у неё большие проблемы с кадрами.

– Ну ты и оборотень! – бросил на Харриса брезгливый взгляд Кирилл.

– Спасибо, что так высоко оценил мою игру. Не могу тебе ответить тем же. Хотя мне было с тобой интересно. Особенно, когда требовалось направлять тебя в нужное русло. В нашей работе мастер своего дела не тот, кто лучше стреляет или умеет бить, а тот, кто лучше играет.

– Молодец. В Латвии получишь театральную премию «Ночь лицедеев».

– В Латвии? При чём здесь Латвия? Кирилл, там, где я родился, я уже не был второй десяток лет. Своей Родиной я считаю Англию. Так тоже бывает. Мой отец говорил умные речи: раньше в СССР латыши жили скромно, но долго. А сейчас богато, но мало. Видимо, дохнут от счастья. Я выбрал, где богато и долго. А чем можешь похвастаться ты?