Арктическое лето - [58]

Дружбе настал конец и полный крах. Но на следующее утро Лоуренс был само спокойствие. Когда они прощались, он сказал Моргану:

– Надеюсь, вы поняли, как вы мне нравитесь. И я очень рассчитываю на следующую встречу.

Но Морган не стал возвращаться. Насколько Лоуренс привлекал его, настолько же и отталкивал. Ему любопытна была горячая страстность рабочего человека, которой жил Лоуренс, но какие близкие отношения способны выдержать такой напор? Нет, Морган никогда не станет жить в Рананиме – его и Грэйтхэм-то не слишком привлекал.

В конце концов, Моргана оттолкнула от Лоуренса не его фанатическая приверженность крайностям, выражаемая и устно, и на бумаге. Когда он принялся размышлять обо всем этом, то понял, что главный удар его дружбе с Лоуренсом нанесло замечание последнего о Карпентере. Отставший от жизни псевдомистик? Ни в коем случае! Любой, кто мог сказать о старике такое, сразу оказывался по другую сторону барьера. Какие бы недостатки ни числились за Карпентером, за ним было будущее, и никто не имел права выступать против него.

* * *

Когда Морган навещал Голди в Кембридже, произошло событие, показавшее, что жизнь в Англии раскололась на две составляющие. Группа солдат из Уэльса, узрев выпускника в академической шапочке и мантии, зашлась хохотом – они никогда не видели существа столь странного. Но это странное существо принадлежало традиции, которая взрастила Моргана, и то, что эта традиция подверглась осмеянию, потрясло и расстроило его.

Ему поступило предложение отправиться в Италию, в отряд «Скорой помощи». Идея врачевать раны, лечить поврежденные тела неожиданно пришлась ему по душе. Джордж Тревильян уже работал там и готов был немедленно принять его к себе. Но Лили вдруг закапризничала.

– Это кажется мне очень опасным, – мрачно сказала она.

Но Моргана привлекала именно опасность такого предприятия; она-то и могла оправдать его томительное существование.

– Как Италия может быть опасной? – спросил он. – Разве ты не помнишь Флоренцию? Нация, способная производить столь прекрасные произведения искусства, никогда не причинит мне вреда.

– Не говори чепухи, Морган, – возразила мать. – Не все годятся для войны. Мысль о том, что ты можешь убивать, нелепа. Это не в твоем характере.

– А что в моем характере?

– Почему бы тебе не остаться дома, писать свои романы? – сказала Лили.

Но именно писать-то и не представлялось возможным. Или, если быть более точным, писать романы. Придумывать чьи-то жизни, вымучивать диалоги, мечтать о нереальном, в то время как реальность обрела вдруг ощутимую плотность и вес, – все равно что отрицать силу тяготения.

Потом как-то в поезде он подслушал разговор двух медсестер. Оказалось, что Красный Крест в Египте и на Мальте нуждался в «дознавателях». Как он понял, «дознаватели» в госпиталях расспрашивают раненых о тех, кто мог пропасть без вести. Похоже, вот работа, исполняя которую он мог бы себя уважать.

Необходимо было пройти собеседование с мисс Гертрудой Белл, оказавшейся, несмотря на свою славу дипломата-арабиста и шпиона, довольно мрачной и одновременно сентиментальной особой. Над ней витала аура пустынь, а к Моргану она испытывала презрение, так как не удосужилась даже поднять голову после единственного беглого взгляда, которым его окинула.

– Не думаю, что вы подходите для подобной работы, – сказала она. – Что вы делаете в настоящее время?

– Работаю каталогизатором в Национальной галерее.

– Думаю, вам лучше остаться там. Держитесь за это место.

– Но я хочу поехать и работать в Египте.

Мисс Белл передернуло.

– Если я найду для вас место, – сказала она, – то свяжусь с вами.

Моргану пришлось потянуть за тайные веревочки и через старого кембриджского приятеля уломать неуступчивую мисс. В конце концов он вновь появился перед ней для подписи его документов. Она была побеждена, его настойчивость одержала верх. Он наклонился к мисс Белл через стол и спросил:

– А что это за люди, жители Александрии?

– У вас не будет возможности узнать, – ответила она. – Вы столкнетесь с ними только на улице, по пути на работу и с работы.

Индийский опыт внушил Моргану смелость, и он уточнил:

– За границей я предпочитаю близко общаться с местным населением.

– Но только не в Александрии. Там есть районы, которые могут вас шокировать.

– Эти-то районы интересуют меня больше всего.

– Не советую там появляться, – сказала мисс Белл, сердито глянув на Моргана. – Лучше передвигаться, не глядя по сторонам, опустив голову вниз, – идите прямиком туда, куда вам нужно.

Тон ее был суров. Но она улыбнулась быстрой суховатой улыбкой, и Морган решил, что мисс ему симпатична.

Глава пятая Мохаммед

Сидя в своих креслах, собеседники образовывали вместе прямой угол. Они потягивали недорогой виски, а разговор парил над самой поверхностью земли, едва-едва ее касаясь. Они говорили о средиземноморской цивилизации, особенно о Древней Греции, но разговор был бессвязен и бессистемен, да еще и прерывался продолжительными паузами.

Сегодня была их третья встреча. До этого они виделись на людях, в клубе Мохаммеда Али, и вежливо изучали друг друга на расстоянии. Но сегодня был сделал конкретизирующий их отношения жест: Моргана с парой друзей пригласили в дом поэта на стаканчик виски. Друзья давно ушли, Морган остался. Воспоследовала некоторая неловкость, но оба быстро приспособились к новой ситуации, и смущение прошло. Моргану нравился новый знакомый, о котором он уже не раз слышал, и ему хотелось углубить их отношения. Для начала он полюбопытствовал, где живет Константинос Кавафис.