Аркона - [8]

Дома у Оркса хозяйничала стряпуха — молодая баба Капличка. Брагоде сразу не понравилось, что простолюдинка позволяет себе шаловливые вольности с его отцом. Достоинство воина заговорило в Брагоде раньше, чем в нем успел проснуться мужчина.

— Послушай, баба, я давно хотел тебя спросить, — начал Брагода, поглядывая на крутые бока кухарки, — почему ни одна женщина в Арконе не участвует в состязаниях, а ты участвуешь?

Капличка с удивлением посмотрела на мальчика.

— Да? И с кем же по-твоему я состязаюсь?

— С арконскими свиньями. Ты уже победила их всех по тучности.

Капличка взвизгнула от негодования.

— Не знаю, прославишь ли ты свой меч, но языком молоть ты будешь первый мастер! — Стряпуха, ища поддержки, посмотрела на Оркса. Но он был равнодушен.

Когда Капличка ушла, Оркс взял Брагоду за плечо.

— Слово, которое ты отпускаешь — это твоя человеческая мера. То есть оно значит ровно столько, сколько значишь ты сам. За все в жизни нужно платить. Знаешь почему? Потому, что все имеет цену. Даже слова, на которые твоя щедрость не знает меры. Все. Я не прошу милости, и не раздаю ее сам, потому что мне не нужно просить. Я и так возьму то, что принадлежит мне. Нищенствующий слаб, потому он и просит. Потому он и прощает, что в нем нет силы спросить по платежу ни с себя, ни с других. Но я не хочу, чтобы мой сын не оплачивал свои заемы. Раз ты назвал ее свиньей и прогнал прочь, значит, ты можешь сам справиться со стряпней. Давай! Но если ты не справишься — держись!

Этот день, как и предыдущий, Брагода запомнил на всю жизнь.

— Мера — одно из правил берсерка, — говорил Оркс, — мера значит точность. Передержишь злость — удар задохнется, ошибешься на полпальца — нужно все начинать сначала. А противник-то уже знает, чего ты хочешь. Другое правило — позиция. Позиция — это мгновение. Но позиция — это еще и твое постоянство. Я могу встать очень просто — напротив противника, лицом к лицу. Но это не будет позицией. Это — попытка вломиться в закрытую дверь. Тебя уже ждут и перед твоим носом закрыли дверь. Ты считаешь, что лицом к лицу — достойно, потому что это честно. Да? Но что ты хочешь с самого начала доказать, что можешь красиво и трудно умереть, или что можешь легко выиграть? Мы не станем ломать лбом двери. Ты облегчаешь долю противника, потому что ты перед ним, и он сообразит, что ему делать. Потому мы скоро уйдем из Святограда, что Овар что-то знает о тебе и пытается действовать соразмерно тому. А ты не знаешь этой тайны, и, стало быть, его действий. Ты — мишень. И еще одно правило — быстрота. Правда, оно действует только тогда, когда ты принял позицию и обозначил меру.

* * *

Брагода топтался в подклети кухарни, стряхивая с себя подтекший снег. Пухлая кухарка заправляла в приготовленные крынки перебродившую сырную мякоть. Сыр пах тяжело и непотребно, угнетая все прочие запахи.

— Никак в толк не возьму, — начала Капличка, — кем ты Орксу приходишься?

— Оркс — мой отец, — раздраженно ответил Брагода.

— Отец?

Брагода хотел было сорваться злым словом, но дверь распахнулась, и, напустив с улицы снежной кипени, вошла Млава. Встретившись взглядом с Брагодой, девушка смущенно отвернулась. Парень, видимо, тоже нелегко сносил прикосновение этих глаз.

— К коню пойду, — пробубнил он и вышел.

Капличка скосилась на Млаву.

— Ну, чего глазеешь? Смотри, глаза не запачкай.

— О чем ты?

— О чем? Об этом мальчишке, разумеется. Как будто со стороны ничего не видно! Но только отец твой вряд ли порадуется за тебя.

Девушка еще больше засмущалась, однако слова кухарки задели ее любопытсво.

— Говорят, он знатного рода.

— Он из рода Оркса Бешеного, хотя я не очень-то уверена, что Бешеный — его отец. Что-то я не припомню, чтобы у Бешеного была жена.

— Ну и что. Он мог усыновить ребенка своей наложницы.

— Как бы не так. Оркс никогда не имел наложниц. И вообще ты не знаешь, что это за род.

Млава присела на край скамьи.

— Одно только имя Бешеного Сына Руевита вызывает ужас от ромейской земли до Агрипии. Когда в их роду рождается девочка, ее просто убивают. Вот таким ножом. Словно поросенка. Если бы Оркс мог обращать нажитое им богатсво в золото, он давно бы уже превзошел самого Арконского идола. Но у него совсем нет золотой меры.

— Почему?

— Потому что он — берсерк. И его вера не позволяет ему копить золото.

Девушка задумалась. Кухарка продолжала:

— Когда волчонок достигнет мужской инициации, он просто скажет себе: «Бери любую женщину из тех, кто может посвятить тебя в таинство любви, но только не забудь потом убить ее. Иначе ты не берсерк!»

— И у него никогда не будет жены?

— Будет. Украдет где-нибудь девушку, посвятит ее в родовое достоинство, и больше никто о ней ничего не узнает.

— Почему же ты думаешь, что Оркс — не его отец? Скажи.

— Спроси об этом своего отца. Он знает больше моего.

Капличка обтерев руки о передник, закончила стряпню. Она стянула узлом холстину, плотно прижав крынки друг к другу. Неожиданно девушка подхватила узел со стола.

— Я сама отнесу.

Капличка только покачала головой.

Во дворе последним часом пламенел короткий зимний день. По уличным мосткам отстукивали шаги неторопливых прохожих. Седовласый раб в безмерном рубище плелся между домами. За ним ковылял такой же лохматый пес.