Аркашины враки - [17]
Мой дядька помолчал, да вдруг еще больше склонился ко мне, дохнув ацетоном прямо в ухо:
– Такие вот дела, дочь Стратиона…
Я так рассердилась, что дернулась встать и убежать. Аркаша ухватил меня за локоть крепко и снова зашептал:
– Шучу!.. И никому никогда не скажу. Что я, фашист, что ли?.. Ну, прости!
Стасик Пуговица оглянулся на нас и помахал рукой. Аркаша тоже помахал. И сказал опять негромко, но с чувством:
– Не дергайся. У нас здесь в основном ребята неплохие. Нам можно верить. Есть, конечно, парочка не первого сорта. Но в процентном отношении меньше, чем в целом по стране. А Стасик Пуговица, как попал к нам на УХЗ, вообще расцвел. Когда Юра Гагарин в космос слетал, Стасик увлекся астрономией и космонавтикой, изучил вопрос и начал в цехах по красным уголкам лекции читать про Циолковского, и наглядные космические пособия сам смастачил. А лет пять назад он у нас женился… на поварихе из столовой Ольге Ивановне. Она на свадьбу чебуреков на всю нашу компанию нажарила. Крупная женщина, Стасиком командует будь здоров. Мы ее пани Пуговица зовем…
Выслушала я Аркашино бормотание и сама не заметила, как дуться на него перестала.
Из двух начальников за столом один вышел к трибуне, стал что-то говорить. Что-то про ответственность, которая лежит на тружениках идеологического фронта. Особенно на всех художниках-оформителях УХЗ. Я обернулась, чтобы их, тружеников идеологии, рассмотреть. Ничего себе народ, очень разнообразный, но вполне понятный.
Странно, мне кажется, я помню все эти лица… Сидят, молчат, скучают. Только в третьем ряду, почти за нами, оказался почему-то моряк в черном кителе с серебряными пуговицами, и даже фуражку с крабом не снял. Черноусый и бравый. Я засмотрелась, а он этого вроде не замечал, но внезапно глянул в упор и подмигнул.
– Что, понравился? – спросил Аркаша. – Правильно, хороший мужик, Жуков Слава. С капитаном Пашей Килиным на трехпалубном «Вильгельме Пике» старпомом ходил. У них история вышла…
И пока парторг с профоргом что-то свое толковали, мой дядя эту историю мне прямо в ухо вдул.
– То ли в Ульяновске, то ли в Саратове новый мост через Волгу поставили. Паша Килин был знаменитый речной капитан, орденоносец и красавец в белом кителе. Теплоход «Вильгельм Пик» должен был возглавить колонну судов и первым пройти под новым мостом. Но Павел Игнатьич имел в этом городе даму сердца. И вот в ночь накануне торжественного открытия моста он узнал, что его дама ему не верна. Паша Килин был человек широкой души, в его кают-компании никогда не переводился армянский коньяк, кубинский ром и даже американский виски бывал. Об этом знало руководство всех населенных пунктов Волжско-Камского речного пароходства. Но по такому сугубо личному трагическому поводу любви и измены с кем мог облегчить душу капитан «Вильгельма Пика»? Только со старпомом и верным другом – Славой Жуковым. Дама Паши Килина в том городе была вторым секретарем горкома ВЛКСМ, Паше она изменила с первым секретарем того же горкома. Всю ночь на борту флагмана капитан со старпомом пили коньяк, ром и виски, поднимая тосты исключительно за ВЛКСМ и всех его членов… А наутро трехпалубный теплоход «Вильгельм Пик», шедший во главе колонны судов, со всего маху попер не в третий, как предполагалось, а во второй пролет нового моста. И пролет этот оказался недостаточно высок для флагмана. В результате новый мост не пострадал. Но на виду у всего города и самого высокого начальства у «Вильгельма Пика» как ножом срезало капитанский мостик вместе с рулевым, старпомом Жуковым и самим капитаном-орденоносцем Пашей Килиным…
– Вот что бывает от любви и измены. А бывает и хуже. Тебе, девушка, это полезно знать!
В это время раздались аплодисменты – профорг закончил свою вступительную речь, и слово взял парторг. Как только он открыл рот, я потребовала у дядьки ответа на безусловно важный вопрос:
– Они спаслись?! – спросила я, имея в виду капитана и рулевого, в спасении старпома сомнений не было.
– Ну, не совсем, но как-то выплыли. Происшествие сочли несчастным случаем по вине неопытного рулевого. Он получил инвалидность второй группы и был списан на берег. Паше Килину вынесли строгий выговор по партийной линии – по заявлению его жены, узнавшей о факте измены мужа. Паша покаялся, и партком вернул капитана жене. Неверная дама – второй секретарь горкома ВЛКСМ – немедленно вышла замуж за кого-то третьего, поскольку первый секретарь был женат. А беспартийного и холостого Славу Жукова посадили на два года. Он на зоне работал библиотекарем, там же увлекся наглядной агитацией и научился плакаты писать. На зоне его главным лозунгом – ввиду глубокого смысла при исключительной краткости – стал «Слава ВЛКСМ!». А как освободился, Слава пришел работать на УХЗ – поскольку живет не слишком далеко, в Затоне, рядом с зимующими и списанными навечно судами. Слава увлекся маринистикой, его любимым сюжетом стал такой – «Флагман Волжско-Камского бассейна «Вильгельм Пик» на последней стоянке». Картин двадцать на этот сюжет из окна собственной кухни написал, только погоды на них разные, а настроение всегда трагическое. У него во Дворце культуры две выставки было. Среди художников-оформителей Уреченска живописец Вячеслав Жуков известен под псевдонимом Слава Волкасъем.
