Арканы Мерран. Сбитый ритм - [27]

— Ммм, ладно, неважно. Пошли домой, жрать охота очень. Слышь меня, Эв? — я потянула её за запястье, — Э-ээв! Да Эвелин же! Пошли, говорю!

— Нет. Я хочу посмотреть, — выговорила лекарка, — посмотреть на того, кто их купит.

И, вывернувшись, быстро пошла к аукциону. Делать нечего, пришлось идти следом, попутно разглядывая живой товар.

Большинство… эээ… существ, стояло нагими. Они почти не двигались. Тупо смотрели перед собой, мигая огромными влажными глазами. Из разговоров в толпе я узнала: это «новородки», только-только с фабрики, и их надо обучать вообще всему, даже писать в стойле. Перерожденцы постарше, так сказать, с опытом, уже имели полотняные рубахи, и вертели головой по сторонам. А вот полуперерожденцы прикрыли наготу соломой, и смотрели друг на друга поверх своих колодок. В остальном точно так же, как на любом невольничьем рынке у меня дома: ведущий выводил раба, расхваливал, показывал заинтересованным, устраивал аукцион.

— Лот один три, самец, пять лет на кузне, ни одной травмы, всеяден! Шесть виремов золотом! Шесть и два! Шесть и три! Семь? Семь и один! Продано мастеру с типсом!

— Лот один семь, самка-подросток, новородок, производство Дельты, первичное обучение для дома, проворная, три вирема золотом! Четыре? Четыре и… подойдите, подойдите! Да, все свои! Сколько? Четыре и восемь! Четыре и восемь раз… Ого! Пять! Пять виремов золотом, продано даме в красном!

Говорил ведущий быстро. Но клиенты оказались все, как один, вдумчивые, и очередь шла ни шатко, ни валко. Я скучала, разглядывала толпу, и кашляла-чихала всё громче и яростнее, пока Эвелин не всунула мне в руки пакетик с лекарствами и не сказала идти домой. Ругаясь и фыркая, я выпила отраву, но в лагерь не пошла — мало ли, что эта сострадалица учудит, останусь ещё без врачебной помощи и толковой кампании!

Как чувствовала. Очередь до полуперерожденцев дошла буквально через два лота. Первой объявили «девушку». Карточку тут же вскинула дама в фиолетовом платье, стоявшая неподалёку от нас.

— И вымя, вымя её смотри! Чтоб не тельная! А то знаю я эту молодежь, всегда одинаково, хоть человек, хоть кто! — просипела женщина слуге.

В мгновение ока мужчина очутился на помосте и начал деловито щупать полуперерожденку за грудь с четырьмя сосками, в то время как ещё двое потенциальных хозяев проверяли зубы и шерсть. Видя всё это, полуперерожденец бешено замычал и начала бросаться на прутья своей клетки. Раздались смешки, кто-то что-то выкрикнул, а кто-то вообще начал подвывать и улюлюкать, словно гиена.

— Ах, чего он возится? Дурак… Ну, ну, Мупсик, тише, тише, скоро пойдём, — раздался уже знакомый сиплый голос.

Обернувшись, я увидела, что давешня «фиолетовая» дама прячет в длинном меховом шарфе странное существо, похожее на крылатого львёнка с длинными и тонкими, как у газели, ножками. И шестью фиолетовыми глазами. Без зрачков.

— Ой! Чё за хрень? — вырвалось у меня.

— Сука старая, не видишь, что ли! — огрызнулась Эвелин.

Дамочка услышала и возмущённо повернулась к нам.

— Это ты кого сукой назвала, шантропа безродная? — проговорила женщина на кривоватом Высоком, — ты чьих будешь-то вообще?

— Уж не твоих точно!

— Вот хамло! Ну, сейчас дождёшься у меня!

Эвелин что-то начала отвечать, дама махнула рукой. Стоявший рядом мужик внушительных габаритов повернулся к нам. Вот только этого не хватало! Я схватила Эвелин, на всякий случай проверила ножи в подпространстве. Но тут с помоста раздались крики. Толпа подалась назад, отделяя нас от телохранителя.

Оказалось, «юноша» таки разбил колодки, разогнул прутья клетки, и вырвался на помост. Ведущий благоразумно отскочил подальше, а вот покупатели — не успели. Отбросив прочь двух подскочивших солдат, полуперерожденец в одно движение свернул шею покупателю своей возлюбленной, бросил тело в толпу. Люди заорали, опять подались прочь. Началась давка.

Забыв про Орры, я начала сворачивать пространство. Ноги тут же свело от нестерпимой боли. Что-то шипя, Эвелин схватила меня за плечи, поволокла прочь. В следующий момент мы уже стояли на краю широкой телеги, вместе с несколькими другими счастливчиками. Тут раздался оглушительный свист, из переулка посыпались солдаты. Но всё уже кончилось: юноша-полуперерожденец падал на тело своей подруги, а вокруг растекалась кровь.

— Эээ… а чё произошло-то? — спросила я на Простом языке, потирая поясницу.

— Он спас её от позора. И себя.

Эвелин говорила низким голосом, словно в груди у неё замуровали пустой кувшин.

— Позора! Тоже мне, развели трагедь! — фыркнул один из соседей по телеге.

— Чай не люди, — поддержали его.

Лекарка возмущённо набрала воздуху, но только ойкнула: я сильно ущипнула её, чтоб молчала. Если в государстве есть что-то, напоминающее работорговлю, открытое сострадание к рабам не только не ценится, но может ой как навредить.

— Что конкретно произошло-то? Вы разглядели? — спросила я.

— Так чего, да ничего. Взбесился этот полупер, троих удушегубил, полуперку тоже задушил, у солдатика нож отнял и себе кишки выпустил, — ответил кто-то за спиной.

— Колодки надо лучше делать! — сказали справа.

— Инквизиции на них нет! — подытожили слева.