Аристотель. Идеи и интерпретации - [97]

.

Духовное тело сохраняет преемственность по отношению к земному, однако, составлено уже не из плоти. Ориген (в переводе Руфина) подчеркивает, что воскресают именно наши умершие животные тела, но воскресают духовными[480].

Догмат требовал, чтобы воскресло то же самое тело и даже та же самая плоть. Очевидно, Ориген допускал только тождество «тела», но не «плоти». Как кажется, Ориген пытался переработать в физическую теорию представление ап. Павла о том, что «сеется тело душевное, а воскресает духовное» (1 Кор. 15:44). Для этого он задействует аргументацию из рассуждений о росте и растущем в аристотелевской традиции, сочетая её со стоической концепцией семенного логоса (λόγος σπερματικός), который он отождествляет с сущностным эйдосом. Кроме того, его понимание проблемы — в части, предполагающей существование отделяемого эйдоса тела и существования тонкого тела души — несет отчетливый отпечаток платонизма.

На определенном этапе своего рассуждения Ориген украдкой обращается к доводам Александра касательно эйдоса растущего живого тела. Он формулирует понятие индивидуального «телесного эйдоса» (εἶδος σωματικόν), который служит гарантов тождества земного тела себе самому, а также телу воскресения[481]:

«Никакое тело, скрепляемое природой (которая для питания вводит для него нечто от вне и вместо введенного удаляет другое, как, например, растительную или животную [пищу]), никогда не имеет одного и того же материального подлежащего (ὑλικὸν ὑποκείμενον). Поэтому тело недурно названо рекой: ибо при тщательном рассмотрении, первое подлежащее (τὸ πρῶτον ὑποκείμενον) нашего тела едва ли остается тем же самым в продолжение пары дней, хотя, несмотря на текучую природу тела (ῥευστὴ ᾖ ἡ φύσις τοῦ σώματος), тело, например, Павла или Петра, всегда остается тем же. Тождество относится не только к душе, сущность которой не текуча, как у нашего [тела], и не приемлет добавлений. Хотя естество тела и текуче (ῥευστὴ ᾖ ἡ φύσις τοῦ σώματος), но у них [Павла и Петра] остается тот же самый (ταὐτόν) эйдос, характеризующий тело (τὸ εἶδος τὸ χαρακτηρίζον τὸ σῶμα ταὐτὸν εἶναι), так что одними и теми же пребывают и черты (τύπους), представляющие телесную качественность (ποιότητα σωματικήν) Петра и Павла, сообразно которой с детства остаются на телах рубцы (οὐλαί) и другие признаки, например родинки (φακοί) и тому подобное.

Этот телесный эйдос (τὸ εἶδος τὸ σωματικόν), сообразно которому видообразуется Петр или Павел, опять облекает душу (περιτίθεται πάλιν τῇ ψυχῇ) во время воскресения, изменяясь (μεταβάλλον) в лучший, но этого не происходит с подлежащим, выстроенным сообразно первой [материи] (οὐ πάντως τόδε τὸ ἐκτεταγμένον τὸ κατὰ τὴν πρώτην ὑποκείμενον).

И как [в земной жизни] эйдос остается <тем же> от младенчества до старости, хотя [внешние] черты (χαρακτῆρες), по-видимому, получают большое изменение, так и относительно теперешнего эйдоса должно думать, что он тот же, что и будущий, хотя у него и будет весьма большое изменение к лучшему[482].

Ибо душе, пребывающей в телесных местах, необходимо оказываться в телах, соответствующих местопребыванию. И как если бы нам пришлось сделаться водяными животными и жить в море, то пришлось иметь жабры и другое устройство рыбье, так и тем, которые имеют наследовать царство небесное и будут в различающихся местах, необходимо иметь тела духовные (πνευματικοῖς), впрочем, не такие, чтобы прежний эйдос уничтожился, но чтобы последовало его изменение (αὐτοῦ ἡ τροπή) к более славному, подобно тому как эйдос Иисуса, Моисея и Илии не сделался во время Преображения иным (ἕτερον) против того, каким был»[483].

Таким образом, согласно Оригену, при воскресении меняется только подлежащее, тогда как эйдос тела остается тем же самым:

«Поэтому не смущайся, если кто скажет, будто первоначальное подлежащее (τὸ πρῶτον ὑποκείμενον) в то время не будет тем же (ταὐτόν)… Схожим образом случится и применительно к святому [телу] (περὶ τὸν ἅγιον <σῶμα>) посредством того [эйдоса], который некогда видообразовывал плоть[484]: что некогда отличалось (ὅπερ ποτὲ ἐχαρακτηρίζετο) в плоти, то будет отличаться в теле духовном»[485].

Таким образом, Ориген предполагает наличие сущностного, отделимого от подлежащего эйдоса, который, в то же время, не является душой. Ориген отвергает толкование простецов, которые полагают, что воскреснут те же кости, плоть и жилы:

«Когда явится Христос… телесный эйдос… будучи по природе смертным (τὸ σωματικὸν εἶδος… τῇ φύσει θνητὸν ὄν)… изменится (μεταβάλλει) из „тела смерти“ (μεταβάλλει ἀπὸ τοῦ εἶναι σῶμα θανάτου), оживотворившись Духом животворящим, став из <плотского> духовным… Но первое подлежащее не восстанет (τὸ πρῶτον ὑποκείμενον οὐκ ἀναστήσεται)»[486].

«Эйдос» — это форма, наложение которой на материю создает данное тело, индивидуальное и узнаваемое. Поэтому Ориген говорит, что эйдос находится «в теле» (τῷ εἴδει τῷ ἐν τῷ σώματι). «Эйдос отличает человека» (τὸ εἶδος τὸ χαρακτηρίζον τὸν ἄνθρωπον), т. е. делает индивидуальным его тело (τὸ εἶδος τὸ χαρακτηρίζον τὸ σῶμα), дает тому качественную определенность (τὴν ποιότητα). От эйдоса зависит форма (σχῆμα) человека. Материю тела Ориген именует «первым» подлежащим (I, 22 и 23) или «материальным» подлежащим (I, 22). Как и «эйдос», подлежащее «находится в нашем теле» (τὸ πρῶτον ὑποκείμενον… ἐν τῷ σώματι ἡμῶν). Подлежащее принципиально текуче и никогда не остается неизменным: «материальное тело пребывает текучим» (ῥευστοῦ γὰρ ὄντος τοῦ σώματος τοῦ ὑλικοῦ).