Аристотель и муравьед едут в Вашингтон. Понимание политики через философию и шутки - [26]
Термин самоочевидный мы обычно относим к логическим и математическим конструкциям вроде 2 + 2 = 4. В принципе, мы можем даже применить его к утверждениям типа «это пальто красное», однако, если никто, кроме нас, глядя на это пальто, не считает его красным, мы можем поставить это утверждение под сомнение (как в случае с разноцветными эльфами). Но хотя мы и считаем величайшей ценностью жизнь, свободу и стремление к счастью и даже готовы рискнуть ради них собственными жизнями, мы не можем считать эти ценности «истиной, не требующей доказательств» в строгом смысле слова. К примеру, король Георг III не считал их само собой разумеющимися – по крайней мере для колониального сброда.
Как известно, Джефферсон использовал эти якобы самоочевидные права наряду с целым рядом способов, которыми их попирал Георг III, чтобы обосновать революцию. Шаткость утверждения о неотъемлемости этих прав, разумеется, не означает, что революция неоправданна. Мы ведь можем прийти к правильным выводам, используя недостоверные или даже ложные допущения. Если из того, что эльфы существуют, наш местный шаман делает вывод, что E = mc2, данная формула все равно останется истинной. Другими словами (парни из ФБР, записывайте!), мы не оспариваем законности американской революции.
На создание Декларации независимости Джефферсона вдохновил британский философ Джон Локк. В своих «Двух трактатах о государственном правлении» он писал, что «жизнь, свобода, здоровье и собственность» (курсив наш. – Авт.) – это дарованные Богом права, которые правительства должны жаловать своим гражданам. Кроме того, утверждает Локк, владение собственностью – это ключ к счастью. Возможно, редактура Джефферсона, написавшего о «жизни, свободе и стремлении к счастью», была связана с тем, что, имея в собственности пять тысяч акров земли вокруг своей усадьбы Монтичелло, Джефферсон был воистину счастливым человеком.
Мы, пожалуй, поостережемся выяснять, что рабовладелец Томас Джефферсон имел в виду, утверждая самоочевидность формулы «все люди рождаются равными». А вот вопроса о том, что предполагал Творец, создавая нас, мы не коснемся даже крылышком эльфа.
Индуктивный пробел (Умозаключение, основанное на неоднозначных свидетельствах)
В I веке до нашей эры политик, философ и оратор Цицерон (106–43 гг. до н. э.) заявил: «Не знать о том, что происходило до твоего рождения, – значит всегда оставаться ребенком». Пару тысячелетий спустя история повторилась, когда гарвардский философ Джордж Сантаяна (1863–1952) озвучил высказывание Цицерона с остроумной поправкой: «Те, кто не помнит своего прошлого, обречены повторить его».
С тех времен много чего было сказано.
Слова Сантаяны повторяли столько политиканов и всевозможных мудрецов, что поисковый механизм Google уже синеет от натуги. Добросовестные советчики на разные голоса энергично умоляют нас не повторять историю, скажем, ввязываясь в войну, или повышая налоги, или легализуя виски. Они подробно пересказывают исторические примеры, подкрепляющие их позицию. «Не допускайте этого вновь! – убеждают нас они. – Неужели вы ничему не научились на прошлых ошибках?»
Но затем, к всеобщему удивлению, на сцену выходят другие искренние советчики, которые умоляют нас не повторять ошибок истории, отказываясь от вторжения в чужую страну, или понижая налоги, или объявляя употребление алкоголя незаконным.
Сантаяна, у нас проблема. Точнее, две.
Во-первых, история – не столь точная наука, как, скажем, изучение горных пород. История куда более вариативна, нежели камни, так что искать в ней точное повторение текущей общественно-политической ситуации – почти безнадежное предприятие. Вспомним общеизвестную истину: история не повторяется. Значит, ждать от событий прошлых лет подсказки для решения сегодняшних проблем, в лучшем случае, рискованно. Именно это, очевидно, имел в виду Гераклит, когда говорил: «В одну реку нельзя войти дважды». От одного момента до другого изменяется масса условий, нравится нам этого или нет, – и это касается не только рек.
Несмотря на это, политики и всевозможные умники, словно дьявол, читающий Библию, расписывают в красках исторические события, делая из одних и тех же фактов совершенно противоположные выводы. Какую историю мы не хотим повторять в Ираке – умиротворение Германии или трясину вьетнамской войны? Судя по тому, к каким результатам приводит «следование урокам истории», люди, считающие себя учениками истории, используют, наверное, настолько неверные аналогии, что это еще хуже, чем просто полагаться на случай.
К этому следует добавить, что с исторической точки зрения историки не всегда заслуживают доверия, так что само основание для изучения исторических уроков весьма шатко. Ученые часто используют ненадежные свидетельства, сомнительные источники и даже – господи, помилуй! – подправляют историю, исходя из тех или иных политических соображений.
