Ариман: Изгнанник - [4]
«Он остался один и истекает кровью». На мгновение ей показалось, будто из глаз закапали слезы, вот только она давным-давно их лишилась. Отсоединившись от корабля, Кармента смотрела на мир с помощью линз из ярко-зеленых кристаллов. Текло все больше данных. Вражеский корабль был уже близко, он приближался к ним, будто шакал к раненому зверю.
«Я теряю тебя, — мысли эхом звучали в разуме. — Не следовало оставлять тебя. Прости. Прости. Я слаба. Я заслужила это».
Другая часть ее разума, частичка, которая работала с холодной механической отчужденностью, непрерывно обрабатывала входящие данные. Нападавшие подходили на абордажную дистанцию. Их воины попадут на корабль через двадцать восемь минут.
«Нужно попасть на мостик». Кармента выдвинула со спины механодендриты и стала поочередно вбивать их в стену, пока не сумела подняться. Кибернетические щупальца взвыли, когда женщина выпрямилась во весь рост. По шее текло что-то теплое и влажное. Она подняла медную руку и провела ею по коже. Сенсоры в пальцах определили состав жидкости: кровь и смазка. Кармента потянулась чуть выше и нащупала трещину, идущую вдоль правой щеки из лакированной красной керамики. «Вот, должно быть, как плачет полумашина», — подумалось ей.
Кармента глубоко вдохнула и легкие с мерным пощелкиванием втянули в себя воздух. Старая привычка плоти, признак того, что она устала. Женщина устала, устала бежать, устала от жизни изгоя. Все это было не от хорошей жизни. На своем веку она слишком часто лгала и предавала. Часть Карменты хотела отключиться, позволить кораблю умереть, и ей вместе с ним. Но вместо этого она с гневным рыком отогнала мысль.
«Ты не убьешь нас, — прокричала она сама себе. — Ты не прикончишь нас, только не сегодня. Ты не сможешь отнять его».
Женщина опустила руки и сделала неуверенный шаг. Позвоночник прострелило резкой болью. Кармента чувствовала себя неимоверно уставшей, мысли будто заволокло беспросветной серой тучей. Ей нужно идти, нужно добраться до мостика. Женщине вдруг стало любопытно, где Астреос. Она попробовала вызвать его, но комм-связь вышла из строя. Неважно если враг окажется на борту, четыре космических десантника не сумеют защитить корабль.
Кармента медленно похромала по коридору, волоча за собой по полу потрепанную черную мантию.
Азек Ариман наблюдал с мостика «Кровавого полумесяца», как от корпуса безмолвного корабля откалываются куски остывающей брони. Изображение замерцало на треснувшем экране, а затем резко обрело фокус. Рядом свисали десятки других дисплеев, каждый из которых отображал одинаково неполный вид корабля, к которому они приближались. Мостик освещался только экранами, из-за чего сводчатый зал казался крошечным, будто пещера, сжавшаяся до круга света, который отбрасывал единственный огонек. Фоновый мрак на дисплеях укрывала пелена сизых газовых облаков, разделенных черным разломом, который походил узкий зрачок змеиного глаза. Звезды у его границ сияли режущим светом. Наблюдая за кораблем, Ариман то и дело непроизвольно поглядывал на далекий провал. За бессчетные века его знали под разными названиями, но сохранилось только одно: Око Ужаса.
Корабль, к чьему корпусу еще цеплялись энергии варпа, они совершенно случайно нашли на границе неисследованной системы. Сначала они были осторожны, и дали залп с дальней дистанции по безмолвному кораблю. Ответный огонь по ним не открыли, щиты не активировалась, а двигатели остались по-прежнему холодными. Он был воином, шестикилометровым перстом из гранита и стали. Вдоль бортов и хребта выступали жерла орудийных батарей. Но орудия хранили молчание, как будто корабль потерял волю к борьбе. Он был еще жив — сенсоры «Кровавого полумесяца» видели ярко светящиеся реакторы внутри корпуса. Они дали еще один залп, а затем пошли на сближение. Ответа все не было, и нетерпение изголодавшегося по убийствам Терзания стало нарастать.
Полумеханические звери громко ревели, проходя мимо рабов, прикованных к системам управления кораблем. То там, то здесь космические десантники Терзания собирались у утыканных шипами алтарей из кованого железа. Они звали себя «посвященными», словно поклонение жестокости придавало им некую таинственность. Это были ублюдки в цветах десятков отринутых жизней, неразличимых под отслаивающимися слоями ржавчины и засохшей крови. Всякий раз, когда они двигались в такт с напевом, об их доспехи гремели нанизанные на металлические нити человеческие зубы и фаланги пальцев.
В некоторых местах на палубе скапливалась кровь, и до Аримана доносились крики жертв, которых Терзание насаживало на железные алтари. В нескольких шагах перед собой он увидел одного из посвященных, скалящегося от нетерпения. Вместо зубов изо рта космического десантника торчали железные крючья. Другие посвященные завыли. Когда-то Ариман почувствовал бы отвращение при виде того, во что превратились космические десантники. Но сейчас, наблюдая за ними, он ровным счетом ничего не испытывал. Так уж он сильно отличался от них? Разве он не такой же раб и изменник, как и они?
