Архив сочинений 2011-2014 - [186]

Не стоит в книге искать накала страстей и острых моментов, которыми читатель мог насладиться во «Франкенштейне» Шелли и «Дракуле» Стокера. Нет тут и философских размышлений о судьбе нации с целью повысить мораль, как в «Выбранных местах из переписки с друзьями» Гоголя. Любовный элемент выражен не так чётко, чем много позже отличился Джек Лондон в «Письмах Кемптона-Уэйса». «Опасные связи» были написаны много раньше — Лакло не мог что-то брать своим ориентиром, поэтому решил заняться редактированием частной переписки. У поздних поколений есть веские сомнения в реальности писем, но это не так уж важно, поскольку какое-то отражение жизни Франции конца XVIII века от современника событий всегда будет удостоено внимания тех, кому этот период интересен. Если вы желаете узнать, чем жила Франция за тридцать лет до Наполеона, отчего действующая модель монархии была подвержена опале и вследствие чего выросла великая революция, то вы можете попытаться всё это найти тут. Возможно, это вам удастся. Если вы сумеете пробраться через витиеватый слог.

Во время чтения удивляешься оперативной работе почтовой службы. Отправляющий письмо заранее знает, когда его послание дойдёт до адресата. Если отправишь вечером, то письмо может дойти к нужному человеку перед сном, либо ранним утром. Современной почте есть чему поучиться: отправляя письмо в городе среднего размера, ты не уверен, что оно дойдёт за три дня. Во Франции конца XVIII века послание доходило с чуть меньшей скоростью, нежели читатель отправляет и получает электронные письма. Только тогда считалось дурным тоном быть кратким, а выразить свои мысли чуть полнее нужного объёма — приветствовалось. Не зря до нас дошли из прошлого фрагменты переписок замечательных людей. Кто-то писал так плодотворно, что издавал в виде отдельных книг, как тот же Гоголь, оставивший замечательное наследие для потомков, вкладывая в письма все свои переживания и даруя мудрость, собранную по крупицам из разных уголков своего сознания. Письма писать — не блог вести.

Постоянное упоминание Гоголя происходит тут не зря. Лакло честно выражается в предисловии, что долго не решался издавать книгу, размышляя о возможности сжечь свой труд, чтобы не позориться самому и не быть опозоренным перед подрастающими поколениями. У человека работала самоцензура, которая уступила своё место чувству собственного достоинства. Гоголь смог себя перебороть, сжигая написанные в пылу горячки второй и третий тома «Мёртвых душ», продолжая оставаться в сомнениях насчёт нужности показывать исправление человека перед обществом. Гоголь не мог себе представить изменения в головах, а обманывать читателей не хотел. Поэтому сжёг без сожалений. Лакло сжигать не стал. И это правильно! Какие бы не были у тебя мотивы что-то утаить от общества, только обществу это глубоко безразлично. Общество всё переварит и выдаст своё собственное мнение о тебе лично. «Опасные связи» нашли своего читателя, став популярной книгой среди современников.

«Опасные связи» читать сложно, разобраться невозможно, сделать вывод — неоправданная ошибка. Чужие нравы в иные времена — памятник былым дням, это и есть «Опасные связи».

02.10.2014 (http://trounin.ru/laclos)

Терри Пратчетт «Пятый Элефант» (1999)

Цикл «Плоский мир» — книга №24 | Подцикл «Городская стража» — книга №5

Сорвавшийся с орбиты, Слон разносит Плоский мир к чертям, заново формируя весь ландшафт и наполняя недра первоклассными залежами жира — такое печальное описание судьбы Пятого Элефанта сообщает нам Терри Пратчетт. До этой книги читатель твёрдо был уверен в четырёх слонах и черепахе, но изначально всё было несколько иначе, чем и решил воспользоваться Пратчетт, заново перекраивая космогонию. После вступления, о Слоне можно смело забыть, поскольку на первое место выходит дипломатия, экшн, юмор и бесценное влияние Пратчетта на изменение фэнтезийных устоев.

Полюбившиеся читателю герои городской стражи всегда были самыми живыми и харизматичными, будто списанными с живых людей. Каждое из действующих лиц — драгоценная находка. Начиная от начальника стражи Ваймса — человека, желающего пребывать в спокойствии, плывущего по волнам жизни, но все неприятности встречая с поднятым забралом; заканчивая сержантом Колоном — чьи отсутствующие амбиции показывают всю мелочную сущность человека, добравшегося до управления людьми, да так, что тут применимо только определение самодура, исправляющего в поступках других свои собственные привычки, отнюдь не «новая метла метёт по новому», комплекс маленького тирана способен перерасти в кость, застрявшую на уровне голосовых связок, выдающую истинность с головой.

С каждой последующей книгой, Пратчетт всё больше уходит в описание экшн-сцен с краткими всплесками повышенной активности среди забродившего болота хождений персонажей, которым он уделяет очень много внимания, давая читателю непрерывный текст в десятки страниц, чем раньше Пратчетт никогда себя не утруждал, формируя момент за моментом, поддерживая читателя в тонусе, готового прерваться в любой момент, чтобы отойти по насущным делам. Теперь такого нет. Тенденция прослеживается с «Последнего континента», где набор героев был сильно ограничен, и они были задействованы по полной. От этого немного не по себе. Хочется большего разнообразия, но такого теперь нет. Хорошо это или плохо? Пусть об этом читатель судит самостоятельно.