Архитектор Сталина: документальная повесть - [10]

Дом, как добрая няня, оберегал его от мирской суеты, благоприятствовал учебе и защите диплома экстерном. В доме, а не за кульманом в рабочем кабинете приходили к нему интересные идеи, которые потом воплощались в многочисленных зданиях на Северном Кавказе. Любящая и заботливая его жена создала здесь семейный, неповторимый уют, оберегала мужа от житейской бытовой суеты. Здесь сделал первые шаги, произнес первые слова их малыш Бориска.

Но «князья не вольны, как девицы» — государственный человек, архитектор такого уровня, да еще попавший на заметку самому Сталину, больше себе не принадлежал. Во всяком случае, профессиональные перемещения от специалиста не зависели, впрочем, такое положение распространялось и на специалистов среднего звена: хочешь — не хочешь, а тебя вдруг переводят в другой город, повышая или понижая в должности, чтобы не засиживался на одном месте, не обрастал друзьями-родственниками, не разводил «семейственность» на работе.

Прощай навеки, родной кров!

Рессорный экипаж с парой лошадей вез Мержановых по гранитной мостовой в гору к старинному вокзалу Кисловодска. За ними следовала вереница колясок и пролеток с друзьями и сослуживцами. Троих Мержанов намеревался перевести в Москву, и в первую очередь своего друга и наставника Николая Николаевича Парфиановича.

У первой платформы ожидал скорый поезд с шипящим паровозом, который выхлопывал вверх и в стороны густой пар. Мержановы сердечно простились с провожающими и разместились в мягком вагоне.

В поезде Мержанов обычно коротал время в размышлениях. На этот раз мысли вились вокруг новой должности: служебная нагрузка и даже перегрузка не волновали, беспокоило, как его примут новые подчиненные. Он всегда прежде устанавливал добрый рабочий контакт с сослуживцами, вовлекая их в предложенный, найденный им ритм созидания. Но то были провинциальные специалисты, одного с ним поля ягоды. Теперь же у него в подчинении оказались амбициозные столичные архитекторы и строители, титулованные, именитые. Да и начальник хозяйственного управления ЦИКа скорее всего не ждал «варяга» с распростертыми объятьями: вполне возможно, у него была своя кандидатура на должность Главного архитектора, которой «на самом верху» пренебрегли.

Не имея для суждений-посылок полной информации о причине своего неожиданного взлета, Мержанов не составил силлогизма и пришел к простейшему заключению: «время покажет».

На Курском вокзале столицы у пятого вагона Главного архитектора ожидали его новые сотрудники, проводили на улицу Грановского в новую благоустроенную квартиру, в которой, кроме городского телефона, был и кремлевский. Квартира находилась в охраняемом доме Советов, на нем значился номер пять. Елизавета Эммануиловна удивилась совпадению этого номера с номером вагона. Муж заверил ее, что это хорошее предзнаменование: пять — счастливое число.

Мержанов сразу же привычно включился в работу и не почувствовал сопротивления подчиненных, от которых корректно и доходчиво требовал всего лишь добросовестного исполнения служебных обязанностей. Веселый, остроумный, обаятельный, он не дал повода насмешливым высокомерным москвичам считать его провинциалом и злословить по углам о его светских промахах. Напротив, многие сослуживцы уступали ему в воспитанности: ведь у него в прошлом была учеба в классической гимназии и жизнь в европейски ориентированном Петербурге — Петрограде. Новым окружением был отмечен и его высокий профессионализм. Он рецензировал проектные работы, сам проектировал и строил объекты в Москве, удачно подбирал кадры архитекторов, при этом не забывая о строительстве санатория РККА и часто выезжал в Сочи.

Строительство еще не завершилось, как на Бочаровом Ручье появились изыскатели, геодезисты и сам Мержанов. На ответвленной от бывшего шоссе Новороссийск — Батум дороге, ведущей к морю, засуетились грузовики. Вскоре на левом берегу Бочарова Ручья выросла скромная, но не лишенная привлекательности дача К. Е. Ворошилова.

А в Москве на стол в его рабочем кабинете часто ложились документы с резолюциями «Поручить товарищу Мержанову», «Для исполнения товарищем Мержановым». Под ними стояла четкая подпись: «И. Сталин».

Постановление Пленума ЦК от июня 1931 года претворялось в жизнь. Ускоренными темпами шло жилищное строительство. Сталин провозгласил основной принцип реконструкции столицы: «Главное — забота о человеке. О том простом советском человеке, который живет в новой Москве и для которого его столица должна быть прекрасным, солнечным городом, где радостно работать, легко учиться, весело отдыхать». Поэтому нужно было прежде всего обеспечить людей жильем. С 1929 по 1932 год в Москве было построено почти два с половиной миллиона квадратных метров жилой площади, в Ленинграде — около двух миллионов. Уральские города Свердловск, Челябинск, Нижний Тагил увеличили свой жилищный фонд в два раза. Возникали и новые города.

На основании Постановления было начато с того же 1931 года строительство канала Москва — Волга. «Волжская вода должна была явиться в столицу Советского Союза, наполнить водопроводные трубы, взметнуться фонтанами на площадях и в скверах, лечь глубокими озерами в парках, превратить набережные Москва-реки в самые красивые улицы города, проложить через Москву глубоководный путь из Балтики и Белого моря в далекий Каспий», — писал очевидец великой стройки П. Лопатин.