Архипелаг двух морей - [13]
Вряд ли когда-нибудь раньше я задумывался о Колчаке как о человеческой личности. Для нас это имя еще со школьных уроков истории лишь олицетворение кровавого белогвардейского террора в Сибири. Но вот я прочел в дневнике Э. В. Толля: «Наш гидрограф Колчак — прекрасный специалист, преданный интересам экспедиции…» Какие же качества характера привели этого безусловно смелого и волевого человека к позорному финалу? Через два с половиной месяца после начала плавания «Зари» бесконечно доброжелательный к людям Э. В. Толль записывает: «Меньшим запасом терпения обладает гидрограф: он находит местность отвратительной» и т. д. А. Никифор Бегичев, который тесно общался с Колчаком и на «Заре», и во время спасательной экспедиции, а позже вместе с ним уехал на японский театр военных действий, много раз упоминает в своих дневниках о заносчивости, грубости и необузданной вспыльчивости Колчака. (Во время одного из конфликтов самолюбивый боцман чуть не зарубил своего начальника лопатой.) Трудно подозревать Н. А. Бегичева в предубежденности: делая свои бесхитростные записи, он не мог предвидеть, кем станет Колчак через двадцать лет. К тому же обо всех без исключения остальных офицерах и ученых «Зари» Бегичев пишет с большой теплотой.
…Вельбот, весивший семьдесят пять пудов, был поставлен на нарты, которые едва тянули сто шестьдесят собак. Восемь смельчаков почти не вылезали из лямок. Весной вельбот был доставлен к Михайлову стану на юге Котельного. Как только море вскрылось, пошли дальше где на веслах, где под парусом, а где опять волоком. Недалеко от мыса Песцового встретили машиниста «Зари» С. М. Толстова, который с тремя якутами тщетно ожидал прихода на Фаддеевский группы Толля. (О Толстове Толль несколько раз упоминал в своем дневнике. Ему нравилось, что матрос говорил по-французски, а однажды во время совместной вахты обсуждал с ним книгу Келлера «Жизнь моря». Позже С. М. Толстов жил в Дудинке, где был осужден в арестантские роты за помощь мятежным участникам так называемого «Туруханского бунта», а, отбыв срок, работал наблюдателем на дальней метеорологической станции в Восточном Саяне. По свидетельству местных жителей, он отличался крайне мрачным и вспыльчивым характером. В 1914 году С. М. Толстов, удостоенный Золотой медали Географического общества, был обвинен в убийстве известного томского геолога С. П. Перетолчина. Хотя суд прекратил следствие, подозрения остались, и обстоятельства трагического происшествия специально изучались академиком С. В. Обручевым, который пришел к убеждению о невиновности Толстова.)
Пройдя по абсолютно на этот раз чистой воде, вельбот легко, за двое суток, достиг острова Беннетта. В 17 часов 17 августа подошли к берегу у мыса Эммы, и в тот же момент матрос Василий Железников, стоявший с крючком на баке, увидел у среза воды крышку от алюминиевого котелка, каким пользовался Толль. На берегу лежали четыре ящика с геологическими коллекциями, а в поварне, наполовину заполненной смерзшимся снегом, нашли кое-какие приборы, листы из астрономии Циглера, обрывки платья, кожаную портупею для геологического молотка. Под кучей камней лежал обшитый парусиной ящик, в нем находился круг Пистора и документ, адресованный президенту Академии наук. В записке приводились краткие сведения о геологии острова Беннетта, о его современных обитателях, о птицах, пролетавших над островом с севера на юг. «Вследствие туманов земли, откуда прилетели эти птицы, также не видно было, как и во время прошлой навигации Земли Санникова». (И здесь он не забыл о Земле Санникова!) «Отправимся сегодня на юг. Провизии имеем на 14–20 дней. Все здоровы.
Губа Павла Кёппена 26.X 1902 г. острова Беннетта 8.XI 1902 г. Э. Толль.
На полярной станции Котельный висит мемориальная доска:
Эдуард Васильевич Толль вступил впервые на Ново-Сибирские острова 2 мая 1886 г., погиб во время работ Русской полярной экспедиции в 1902 г. вместе со своими доблестными спутниками Ф. Г. Зеебергом, Н. Дьяконовым и В. Гороховым Академия наук СССР Якутская АССР Лето 1928 г.
Астроном и магнитолог Фридрих Георгиевич Зееберг умолял взять его на «Зарю» хоть кочегаром, если не найдется места в научной группе. Охотники Николай Дьяконов и Василий Горохов, напротив, очень не хотели покидать Котельный и пошли с Э. В. Толлем только из уважения к нему (Горохов знал Толля со времен экспедиции А. А. Бунге, тогда Василий был еще мальчиком и участвовал в экспедиции вместе с отцом).
Д. А. Вольнов у символической могилы Э. В. Толя и его спутников на острове Беннета, 1956 год
Не вернулся с островов и врач «Зари» Г. Э. Вальтер. Доктор Вальтер плохо владел русским языком, но любил пошутить, и неправильности произношения еще усиливали юмористический эффект от его монологов в кают-компании. Человек сугубо кабинетный, доктор ни в чем не хотел отставать от своих товарищей-полярников. На острове Нансена он застрелил годовалого оленя и на спине притащил его на корабль. С этого дня он почувствовал сердечное недомогание, которое все усиливалось. В октябре Толль записал в дневнике, как в свободный час в приятной беседе с доктором они обсуждали план своего возвращения домой через Нагасаки, Коломбо и Берлин, а утром 3 января 1902 года доктор Вальтер умер. В инструкции Э. В. Толля лейтенанту Матисену первым пунктом записано:
