Археология детства - [25]

Но даже это еще не все. В конце первого года жизни малышу предстоит пережить первый серьезный кризис — отрыв от материнской груди. Этот отрыв переживается как утрата. Утрата привычного способа получать материнскую любовь и ласку. Клиническая работа Э. Эриксона показывает, что уже на стадии кусания у ребенка возникает “некоторое чувство исходной утраты и предчувствие, что однажды его связь с матерью будет нарушена”11.

С этой точки зрения, отнятие груди у младенца, когда он причиняет боль, в определенном смысле является и подготовкой его к преодолению кризиса. Это опыт, дающий ребенку ощущение того, что он и мать не единое целое, но два самостоятельных человеческих существа. Это опыт, с одной стороны подтверждающий его смутные опасения, но в то же время демонстрирующий при спокойном и настойчивом поведении женщины, что, отнимая у него свою грудь, мать не только никуда не исчезает из его жизни, но и продолжает любить его, ласкать, прижимать к себе, согревать.

Если же такого опыта ребенок не получает, а весь предыдущий опыт его жизни свидетельствует о том, что мир, в котором он живет, не заслуживает доверия, то окончательное расставание с материнской грудью превращается в серьезную травму. Ее непосредственные последствия — состояние острой детской депрессии, а более отдаленные — депрессивная окраска всей последующей жизни человека. Происходит то, что в психоанализе принято называть “фиксацией на оральной стадии”. В поведенческом плане такая фиксация выражается в том, что, постоянно испытывая подсознательную тоску по утрате материнской груди, ребенок, а впоследствии и взрослый человек все время ищет ее замещение. По достижении определенного возраста фиксация может принимать форму различных зависимостей, в частности, наркотической и алкогольной.

Если же развитие личности в течение первого года жизни протекало в целом нормально, то отрыв от груди, вопреки неизбежным переживаниям ребенка, лишь подкрепляет уже сформировавшееся чувство базового доверия. Ребенок убеждается, что и лишенный маминой груди он продолжает оставаться сытым, принимаемым и любимым. Более того, доверие приобретает для малыша качественно новый оттенок. Получив первый серьезный опыт того, что мать и он сам — разные человеческие существа и мир от этого не рушится, что они могут жить и любить друг друга, оставаясь каждый самим собой, ребенок начинает доверять самому себе уже не как части мира, заслуживающего доверия в целом, но как индивидуальности.

“Доверие включает в себя не только то, что некто научается надеяться, полагаться на тех, кто извне обеспечивает его жизнь, но и доверие к самому себе, веру в способность собственных органов справляться с побуждениями. Такой человек способен чувствовать себя настолько полным доверия, что обеспечивающие его жизнь окружающие не должны постоянно стоять при нем на часах”12.

Завершая разговор о первом годе человеческой жизни, очень важном для ребенка и очень сложном для его родителей, я хочу привести слова доктора Дж. Добсона, обращенные к молодым мамам. С одним существенным, на мой взгляд, добавлением: я адресую их и молодым папам. От них тоже требуется немало заботы и терпения. “Будьте стойкими и выносливыми! Вы выполняете самую важную работу во всей Вселенной”.

Глава 5

ДО ТРЕХ И СТАРШЕ

Новая жизненная задача:

учимся не только присваивать,

но и отдавать

Итак, ребенок вступает в новый этап своей жизни. Он уже многое может и умеет. Он начал отделять себя от остального мира, различать “Я” и “Ты”, “мне” и “мое” и имеет сформировавшееся представление о том, каков этот внешний мир. Теперь ему предстоит осваивать непростую науку жить в этом мире уже в новом качестве — в качестве индивидуальности и самостоятельной личности. И первое, чему учится ребенок, уже умеющий присваивать, то есть хватать и удерживать, — это способности отпускать, то есть отдавать что-то личное миру.

В классическом психоанализе первичное формирование этого навыка соотносится с овладением ребенком процедурой очищения кишечника и мочевого пузыря и чувством удовольствия, связанным с этим процессом. Источником удовольствия служит как удовлетворение объективной потребности организма и, следовательно, избавление от напряжения и дискомфорта, так и похвала родителей, получивших своеобразный “подарок” за то, что ребенок хорошо и своевременно справился с важной задачей.

Я не являюсь сторонником ортодоксального фрейдизма и не хочу погружаться в глубины психоаналитических теорий, утягивая и вас за собой. Но вместе с тем, на мой взгляд, трудно не согласиться, что значение овладения контролем над процессами дефекации не исчерпывается формированием важной потребности “в принципе сохранять опрятность и по желанию выбрасывать то, что накопилось, — сменяющую произвольное задержание или освобождение от стула”1. В способности удерживать внутри или отпускать в зависимости от своего желания и внешних обстоятельств продукты жизнедеятельности организма впервые реализуется автономная или, точнее, свободная воля ребенка. То есть воля, предполагающая наличие возможности реального, осознанного выбора. Но возможность выбирать и принимать решение проявляется не только в том, что касается горшка.