Архангелы и шакалы - [59]
Продолжают сыпаться обломки, от стены отстает все больший слой. Впечатление такое, будто стена раскалывается пополам. Тысячу лет фреска была неразрывно спаяна с кирпичом, теперь пришел момент расставания. Пила и ведущая ее рука забираются все выше и выше. Прямо не верится, что все это не рассыплется прахом. Казалось бы, достаточно прикоснуться пальцем... Однако теперь лишь небольшой кусок фрески держится еще на грунте. И наконец... фреска отделяется от стены. Пила, которую ведут очень медленно и осторожно, достигла выдолбленной сверху расщелины. Фреска рассталась со стеной. Она висит теперь на канате, привязанном к придвинутой сюда деревянной стенке. Это самый опасный момент. Если бы воск, спаявший фреску с холстом, не держал ее крепко или если бы сорвался канат или сдвинулась дощатая стенка, фреска свалилась бы на каменный пол церкви. Просуществовав тысячу лет, она погибла бы в мгновение ока.
Но сегодня ничего из всех этих страшных вещей не случилось. И не случилось также в течение тех 24 дней до этого, когда со стен снимали другие фрески. Ибо вместе с сегодняшней снято уже 25 фресок. Тем не менее каждый раз в лагере чувствовалась напряженность.
Деревянная стена медленно отодвигается от каменной. Фреска продолжает висеть на канате и холсте. Теперь все это нужно осторожно положить на заранее приготовленный помост. Пока фреска не ложится на место, напряжение не спадает. Большая группа людей поддерживает с четырех сторон деревянную стену и медленно наклоняет ее к земле. Наконец стена лежит! Фреска находится сверху, обращенная внутренней, шершавой поверхностью старой штукатурки вверх. Победа! Рабочие радуются, как дети, да и остальные участники нашей экспедиции ведут себя не очень-то серьезно. Все обнимают Газы. А он радостно улыбается и вытирает руки, как хирург после удачной операции. Затем становится на колени около фрески и, держа в одной руке напильник, а в другой – щетку, выравнивает штукатурку и удаляет следы солей, осевших за многие столетия на внутренней стороне фрески. Но все это теперь уже мелочи – фреска снята.
Затем рабочие прикрывают фреску специально приготовленными циновками и переносят ее на помост, на котором она будет покоиться до момента вывозки. Это трудная операция. К канату, который пришит к холсту и на котором фреска висела после того, как ее отрезали от стены, привязывают три шнура, два – с краев фрески и один – посредине. Угловые шнуры держит в руках Газы. Руководить переноской должен один человек; если бы это делали двое, они могли бы тянуть неровно, создавая опасное для фрески напряжение. Третий шнур, проходящий посредине, тянется между широко расставленными ногами Газы. Его конец держат рабочие – это, так сказать, приводной трос. Фреска осторожно передвигается на соответствующий помост. Теперь она будет покрыта ватой, на которую накладывают войлочные пластины. Края пластины прибиваются гвоздями к помосту, после чего фреска окончательно упакована. Теперь весь груз можно поднять и наклонить, чтобы он прошел через дверь. Его относят на склад – специально выделенную часть церкви, где сложенная рабочими кровля защищает фрески от солнца. Они лежат там на огромных стеллажах, одни над другими, как на складе настоящего музея.
Более серьезные заботы возникнут лишь при транспортировке. Тем из фресок, которые пойдут в Варшаву, предстоит трудный путь. Сперва нужно будет переправить их из церкви на берег Нила. Это всего 100 или 200 метров, однако опасность возникает сразу, как только фрески начинают передвигать. Защищенные ватой и войлочными пластинами, фрески укладываются в ящики, надлежащим образом защищенные от сырости и обитые толстой жестью. В ящики кладут как можно больше подстилки. В прошлом году, отправляя первые две фрески, которые пришлись на долю Польши и были сняты со стены хранителем музейных памятников Ясевичем, все участники экспедиции, включая профессора Михаловского, пожертвовали свои собственные шерстяные одеяла. Археологи зябли по ночам, зато фрески совершили путешествие в полном комфорте. После переноски на берег фрески погружаются на фелюги или на плавучий понтон. Они плывут вверх по Нилу до Вади-Хальфы. Там их погружают в железнодорожные вагоны. По одноколейной железной дороге груз доставляют в Атбару, недалеко от Хартума, а оттуда – в Порт-Судан на берегу Красного моря. Груз сопровождает, разумеется, кто-нибудь из участников нашей экспедиции. Это утомительное путешествие, оно продолжается очень долго, и никогда нельзя с уверенностью сказать, в какой срок доберешься до места. Ибо если пассажирские поезда в Судане ходят в общем и целом удовлетворительно и опаздывают не больше чем на одни или двое суток (это на самом деле немного, если учесть, что в единственный морской порт Судана отправляются из столицы только два пассажирских поезда в неделю), то движение товарных поездов организовано из рук вон плохо. Электродвижок, высланный из Варшавы в Фарас и доставленный польским кораблем в Порт-Судан, застрял где-то по пути и прибыл лишь... через полгода!
Очередная перегрузка, теперь на польское судно. Наши корабли заходят в Порт-Судан один, а то и два раза в месяц; случается, что и чаще. На них фрески отправляются в Гдыню. Это путешествие длится около месяца и чревато опасностями. Речь идет, разумеется, не о подводных рифах, айсбергах или пиратах. Дело в том, что во фрески может проникнуть сырость. Попав в ящики, морская сырость быстро разделалась бы с живописью. Необходимо поэтому быть постоянно начеку.
